Фик для Italy :)

[Nyctalus]

Название: Приходи когда захочешь

Автор: Nyctalus

Бета: Бонни Паркер

Пейринг: СС/ЛМ

Рейтинг: NC-17

Жанр: romance/action

Дисклеймер: моя -- только шоколадка, Малфой дорогие правообладатели!

Предупреждение: BDSM

Примечание: фик написан на Bottom!MalfoyFest для Italy, заказавшей в числе прочего: Снейп/Люц, бдсм. Чтобы до секса Снейп болтал с Люцем, сидя в кресле.

Огромная благодарность Ferry, M.Slade, Галине, Мильве и Снарк, без теплой поддержки и постоянной помощи которых этот фик никогда не был бы написан.



Italy, прости, если тебе не понравится. Персонажи не стали слушаться даже меня. Болтать отказались наотрез.

Дорогие читатели, я очень ценю ваше мнение. В том числе -- отрицательное. Ну, это такой намек... Говорить о фике можно все.

Comments

[Nyctalus]

Приходи когда захочешь

Не уходи, побудь со мною.

Здесь так отрадно, так светло.

Я поцелуями покрою

Уста, и очи, и чело.

А. Пойгин (?)

— Малфой, за мной, — в голосе аврора слышалось недовольство, и Люциус вдруг почувствовал, что к страху перед неизвестностью еле заметно примешивается злорадство. — Сюда, паразит. К тебе пришли, — аврор втолкнул его в небольшую комнатушку.

Дверь покрывала тонкая сетка, сплетенная из пуховых перьев феникса. Люциус облегченно вздохнул: кто бы ни пришел, но эти несколько минут свидания он будет вне досягаемости дементоров. Так что пора взглянуть, кто же порадовал его такой милостью.

— Здравствуй, Малфой, — долговязая фигура поднялась ему навстречу. — Да я вовремя: ты сам на себя не похож.

— Благодарю за комплимент, Снейп. Вот уж не ожидал тебя увидеть! Ты поразвлечься пришел — или как? — слова срывались так же легко, как и прежде. Значит, хоть этому он еще не разучился…

— Тебя поразвлечь, — Снейп с равнодушным видом протянул сверток. — Жуй, Малфой, пока авроры не набежали, и я не нажил себе неприятностей, — и, поглядев на собеседника, для убедительности добавил: — Уж очень не хочется оказаться в одном дерьме с тобой.

Это было нечестно. Но Люциус готов был пожертвовать осторожностью: какая, к лешему, осторожность после двух месяцев Азкабана?! Он нервно схватил сверток, словно боясь, что Снейп передумает. И тут же постарался изобразить светское безразличие. Вышло так себе.

— Жуй, манеры будешь потом демонстрировать. Аврорам.

Люциус затравленно взглянул на отвернутый угол серой бумаги и, плюнув на приличия, вцепился в шоколад. Горький и твердый, тот даже не успевал растаять во рту — но после него оставалось такое забытое ощущение тепла.

— Бумагу сожжешь? — с сожалением посмотрел на пустую обертку Люциус.

— Как, интересно мне знать? Палочки тут, между прочим, забирают на входе, — скривился посетитель. — Боятся, видать, что я в одиночку порушу ради тебя Азкабан.

— Ну да, так я и понял. Не сложишь голову в битве, выпуская меня на волю?

— Не сложу, — неожиданно злобно отозвался Снейп. — Но вытаскивать тебя отсюда собираюсь. Стенки, ладно уж, оставлю стоять. Так что просто подожди еще немного, — Снейп устало спрятал бумагу где-то в складках невзрачной мантии и вышел, даже не кивнув на прощание.

Надежда Люциуса дожила ровно до двери, увитой золотистой сеткой — и дежурный дементор был явно доволен угощением.



Так что он даже не сразу поверил, когда его снова привели в эту комнату, Снейп в открытую сунул ему увесистую плитку шоколада и повис над душой, заставляя подписывать какие-то бумаги. Руки дрожали, а смысл документов оставался неясным, но одно было известно совершенно точно: сначала надо выбраться отсюда, а уж потом разбираться, что там к чему и какую хрень пришлось подписать.

Люциус смутно помнил лодку, вернувшую их в привычный мир. Оставалось только удивительное чувство: Люциусу впервые за прошедшие месяцы было тепло. В тонкой мантии на пронизывающем ветру, под колючим косым дождем.

У дверей особняка Снейп сдал еще не вполне пришедшего в себя Люциуса на руки деловито снующей Нарциссе — и ушел, отказавшись от предложения зайти раньше, чем оно успело прозвучать.

Дом смотрелся ненужно большим, а эльфы, похоже, совсем потеряли страх. Вещи не были тронуты, но от комнат веяло опустошенностью и тревогой. Роскошь казалась опасной, и остро не хватало уюта. Нарцисса терялась во множестве комнат, лестниц и переходов. Оставались лишь растерянность и одиночество.



Было странным, что Драко даже не вышел навстречу, что Нарцисса не ворчала по этому поводу, что даже на вопросы отвечала лишь невнятным бормотанием: «Ничего, все в порядке, все уже нормально…». И только утром Люциус доспросился наконец правды: Поттер и компания, драка в поезде, трансфигурирующее заклинание, госпиталь… По словам жены, Драко уже почти поправился, а потому сможет вернуться в Хогвартс вместе с остальными студентами. А Поттер… А Поттер разгуливает, и не думая о случившемся! Никто даже не позаботился о том, чтобы подонок был наказан по заслугам!

Нарцисса тихо стояла в стороне, знаком показывая эльфам, что не стоит пытаться восстановить разбитую посуду и витражи прямо сейчас. Люциус знал: она может по-настоящему понять, насколько велика и бессильна его ярость. И от ее успокаивающих прикосновений становилось горько и стыдно, он злился на жену и с трудом сдерживал наворачивающиеся слезы бессилия.

Два-три месяца назад он бы просто оставил от Поттера мокрое место. Чего не смогло бы министерство — помог бы Лорд. А теперь?

Министерство… Влияния Люциуса хватило бы сейчас разве что на мелкого, жадного до денег чиновника. А таким Поттер уж никак не по зубам. Вопрос с Лордом был еще сложнее: черт, кем он стал теперь в кругу Упивающихся? Возможны варианты… От героя, пострадавшего в борьбе (и это вряд ли, ох как вряд ли!) до неудачника, провалившего важное дело (и тогда понятно, почему никто не озаботился его освобождением)… Это нужно было сначала понять. И ждать. Чего Люциус терпеть не мог.

Но, впрочем, был человек, который должен быть в курсе. И кое-какие рычаги воздействия на Поттера у него тоже есть, и зуб на подлеца имеется. Снейп, чтоб его. А ведь еще придется выяснять, что там с освобождением… Но это все потом — позже!

Мерзкий способ связи, зато быстрый. Люциус окунул голову в зеленоватый огонь, и кабинет Снейпа вырисовался в окружении языков пламени и хлопьев пепла.

— Снейп? Ты ведь в курсе истории с моим сыном, почему я узнаю об этом последним?!

Снейп лениво обернулся через плечо, а затем снова занялся какими-то своими делами:

— И что толку, если бы ты узнал первым? Донимал бы дементоров расспросами? Или грозил им, что проклянешь до третьего колена, если они не разберутся с Поттером?

— Ты еще издеваться собираешься?! Да ты… — Люциус задыхался от гнева.

— Да я, я в курсе. Успокойся, с твоим сыном уже все настолько нормально, насколько вообще может быть в такой ситуации. Давай-ка отложим разговор до вечера. Я к тебе зайду: погуляем на свежем воздухе — тебе сейчас полезно, там все и выясним. Без посторонних ушей, — Снейп взмахнул палочкой, и огонь в камине погас, выталкивая Люциуса на ковер в его собственном кабинете.

Василиск подколодный, чтоб его петухами будить!

Посмел бы раньше Снейп с ним так разговаривать! Ха!

А теперь что? Мерлин, что будет с честью фамилии?!

[Nyctalus]

— Готов? У, да ты похорошел, если сравнивать со вчерашним, Малфой! — Снейп, как и прежде, не собирался переступать порог и ждал на крыльце. Люциус вынужденно шел на выставленные ему условия: сейчас Снейп был нужен. И как мерзко было это ощущать…

— Кончай язвить. Сказал бы лучше, что там наши, какого хрена кроме тебя никто не появлялся и кому еще ты оказываешь самаритянские услуги, — дверь с тихим стуком закрылась, и разговор зашуршал по дорожкам парка.

— Не у того спрашиваешь. Сам знаешь, я только краем уха могу что-то услышать. Лорд в гневе, начинает делать глупости… Влияние Дамблдора снова усиливается — Лорду же и благодаря, Фадж балансирует на краю… Ты что, газет не читал?

— Так что там с самаритянами, Снейп? Что-то ты темнишь.

— Подземелья — место темное, Малфой. Так что уж не обессудь — привычка. Ты ведь не о моей доброте собирался разговаривать, не так ли? — Снейп развернулся к собеседнику, а потом вновь мерно зашагал по мостовой.

— Раз ты сам все знаешь, объясни-ка мне: какого эта тварь, Поттер, до сих пор гуляет на свободе в свое удовольствие? Кстати, как скоро вы собираетесь решать вопрос о его отчислении?

— Героев не отчисляют, Малфой, — голос прозвучал устало, — и не судят. Даже бывших и будущих. И, между прочим, ты бы мог и поблагодарить «эту тварь». Хотя, конечно, Поттер понятия не имел, что делает…

— Понятия не имел?! — пальцы впились в дракона, венчавшего трость, и серебряные зубы оцарапали кожу. — Ты. Вообще. Понимаешь. Что. Говоришь?!

Снейп резко обернулся и склонился к самому лицу Люциуса, почти коснувшись его прядями висящих как попало волос:

— Нет, Малфой, это ты не все понимаешь, — тихо и зло прошипел Снейп. — Сколько наших переловили в министерстве? Полагаешь, одного тебя? Я тебе говорил, что Лорд начал делать глупости? Думаешь, он так же подбирает людей, как и прежде?

— Какое мне дело сейчас до этого, Снейп?! Я…

Люциус не успел закончить фразу, его собеседник вновь зашипел — очень тихо, но очень внятно:

— Твой сын — единственный шестикурсник из наших, не получивший Метку этим летом, Малфой. Только потому, что он все два месяца лежал в госпитале, причем половину этого времени у него вовсе не было рук, чтобы на них что-то ставить.

Люциус ошарашенно поглядел на Снейпа: момента, когда Драко присоединится к Лорду окончательно, он, разумеется, ждал. Но не так скоро! Хотя — какая, по сути, разница? И что Снейп мелет про счастье, что этого не случилось?

— …какого ты поколения, Малфой? — донеслось до Люциуса, и он не сразу поверил в то, что услышал.

— Что ты имеешь в виду? — попытался изобразить он глубокое непонимание.

— Не изображай овцу после «обливиате», ты прекрасно понял, о чем я, — голос был по-прежнему тверд.

— Ты не можешь этого знать, Снейпы — не такая уж древняя фамилия, у вас этого нет…

— Согласен. А вот Дамблдоры — древняя фамилия. Как бы не постарше Малфоев. Ты когда-нибудь думал, почему директор не женат? Или ты веришь слухам о его пристрастиях? А?

Люциус растерянно смотрел на склонившееся к нему лицо. Редкие прохожие мало интересовались двумя о чем-то беседующими в тусклом свете вечерних фонарей мужчинами. Люциусу подумалось, что он никогда не воспринимал директора Хогвартса как чистокровного Первых Веков. Почему? Значит, Дамблдор знает о Традиции не хуже остальных… Тех, кто еще остался верен древним обычаям… Так что там у него с женитьбой?

— Он любил чистокровную, Малфой. И он седьмого поколения.

Дамблдор — седьмой? Так вот оно что! Вот почему он так благоволит грязнокровкам! Чувствует вину, что отказался от брака?

Предания гласили, что Традиция появилась в те времена, когда маги чурались магглов и магглорожденные жили и умирали, так и не узнав о природе происходящих с ними «чудес». Магические фамилии со временем вырождались, и уже не одна стерлась и забылась. Принятые меры были суровы: каждое седьмое поколение могло вступать в брак только с магглорожденными. И Традиция не терпела исключений.

— Так какого поколения ты, Малфой? — голос вновь вырвал его из воспоминаний — описаний свадебных ритуалов и кары, грозившей тому, кто пренебрежет древним законом.

— Пятого, — сдавленно ответил Люциус.

Снейп молчал, но и не было нужды говорить: дети Драко не смогут заключить брак с чистокровными. Но Лорд должен учитывать это…

— Его мать была седьмой, Малфой. Но она несколько перестаралась… Подумай сам: ты когда-нибудь слышал фамилию «Риддл»? Лорд против Традиции. И ему нечего бояться — он только первый… Понимаешь, за что надо благодарить Поттера? — шепот был по-прежнему вкрадчивым, но Люциус уже не слушал интонаций, воспринимая только сухие обжигающие слова.

Он грязно выругался почти ровным, упавшим голосом, отозвавшись глупым вопросом:

— И что теперь?

— Дошло? А у меня, между прочим, на факультете и седьмые есть… Так что мне давно пришлось задуматься. Ладно, сообразил — и то славно. Пошли.

— Куда? — с трудом сориентировался Люциус в изменившемся тоне собеседника.

— Куда-куда, есть местечко, как раз тебе после министерского гостеприимства…

Пожалуй, не стоило туда идти. Вряд ли Снейп был способен предложить что-то хорошее. Да и ситуация уж никак не располагала к развлечениям. Но Люциус все же пошел следом — слишком растерянный чтобы возражать.

«Местечко» оказалось небольшим борделем, расположенным в таком месте, где он явно мог рассчитывать лишь на «посвященных» посетителей. Люциус догадывался, что интересует Снейпа в подобном месте: в конце концов, кто же может похвастаться, что видел Снейпа с женщиной? И брезгливо поморщился. Впрочем, Снейп и так не был у него на хорошем счету. Полезный — это да. А остальное — достаточно держаться поодаль, и все пройдет стороной. Но какого лешего… Только девок Люциусу сейчас и не хватало! Ночь с Нарциссой не принесла удовлетворения, и теперь Люциус окидывал безразличным взглядом предложенных на выбор девушек. Некоторые, конечно, были ничего, но… Внутри заскреблось неприятное опасение: Азкабан словно что-то надломил, и Люциус совершенно не чувствовал былого азарта. А еще этот временами снящийся сон… Люциус нервно огляделся, и, черт бы его побрал, все еще стоящий рядом Снейп заметил его испуг.

— Не на твой вкус? — успокаивающе спросил он. — Тут есть одна штука, тебе понравится… — Снейп окликнул конторского вида мужичонку и что-то негромко сказал, кивнув на Люциуса.

Через несколько минут мужичонка появился с невзрачной девицей, графином с каким-то зельем и парой бокалов.

— Не бойся, Малфой, я сам проверял это зелье. Ты пьешь его пополам с девицей — и через полминуты она превращается в идеальный сексуальный объект. Для тебя идеальный, разумеется. На целых два часа. Ну, попробуй — она тебя не укусит, если только ты этого страстно не захочешь, — Снейп кривовато ухмыльнулся.



Дернул же черт! Люциус вздохнул, залпом опрокинул бокал, проследил глазами за рукой девушки, поднесенной ко рту, поймал ее испуганный взгляд — и через мгновение перед ним стоял привлекательный худощавый мужчина с каштановыми волосами и открытым лицом, чуть заметно теребящий складку мантии.

Привлекательный?! Палочка взлетела сама собой, и мужчина упал, крича и корчась под «круцио». Не в силах контролировать себя от гнева и ужаса, Люциус все усиливал заклинание, топя собственный страх в криках проститутки.

Прошла долгая секунда, прежде чем его рука оказалась в руке Снейпа, прозвучало «фините» и черные глаза вновь стали холодными, спрятав… нет, Люциус не знал, да и не хотел знать, что там прятал Снейп.

— Какого… Это еще что такое?! — челюсть подрагивала от напряжения, зубы сжимались до скрежета. — Я разнесу эту твою контору!..

— Тихо, Малфой, немного благоразумия — и ты отделаешься штрафом. На радость заведению, — голос был решительным и ровным, и Люциус медленно приходил в себя. Столь же болезненно, как бывает после тяжелого ранения.

Снейп бросил «энервейт» в сторону потерявшего сознание существа — даже непонятно, как его теперь называть — и что-то втолковывал конторскому мужичонке.

— Десять галеонов, — обернулся он, и Люциус машинально отсчитал деньги.

[Nyctalus]

Холодный вечерний воздух остро чувствовался кожей. Снейп молча двинулся в сторону какого-то бара, предоставляя Люциусу следовать за ним. И лишь когда бутылка огневиски опустела наполовину, сказал:

— Это было глупо. Не стоило тебя туда тащить. Но я не знал, — и, помолчав, тихо добавил: — Прости.

Надо было кричать. Надо было доказать, что он еще чего-то стоит. А скорее — окатить Снейпа всем накопленным за долгие годы холодным презрением. Но алкоголь затуманивал мысли, и только это притупляло горечь нынешнего бессилия, потерянного величия и ужас чего-то непоправимого.

— Что это за зелье? — Люциус попытался уцепиться за последнюю соломинку.

Снейп покорно достал перо и записал рецепт на салфетке. Похоже, он не врал, никакого подвоха не было.

И Люциус вдруг почувствовал себя окончательно раздавленным: слабым, беспомощным, сидящим в мерзком заведении с сомнительным типом, которому обязан вызволением из Азкабана. И… И лучше не вспоминать о сцене в борделе.

Снейп оценивающе посмотрел на него, положил палочку на скатерть и опустил руки:

— «Обливиате»?

— Разве что для меня, — Люциус подумал, что действительно хотел бы все забыть, проснуться у себя в особняке прежним, могущественным и довольным собой. — И что теперь?

— Ничего. Просто забудь, — голос был грустным. — Приходи завтра. Ты наверняка и не помнишь, что подписывал. Я покажу тебе бумаги. Ну и вообще — проясню ситуацию… — Снейп протянул футляр из тонкой замши. — В Хогвартс не аппарируют, вот портключ.

— Слушай, — Люциус почувствовал приступ алкогольной откровенности, — я видел Драко на каникулах — с Забини. Это от меня по наследству, да?

Проснуться… Только не так, как бывало, когда в навязчивом сне приходил кто-то неизвестный и было какое-то удовольствие в том, чтобы ударить его, причинить ему боль, видеть слезы в его глазах… Ничего особенного, как при использовании «круцио». Только оставался осадок, словно в этом было что-то неправильное…

Ответ был резким и безапелляционным:

— Не мели чушь. Что ты там видел? Рядом сидели? Даже если бы ты увидел их целующимися — это еще ничего не значит. Ты что, не в курсе, что дети экспериментируют где надо и не надо?

— Ты не можешь понять, у тебя нет детей, — запротестовал Люциус.

— Просто у меня их никогда не было меньше сотни, Малфой. И я им семь лет прихожусь кем-то почище родной матери. В общем, жду завтра.

Снейп ушел, оставив Люциуса с недопитой бутылкой, рецептом зелья на салфетке и портключом в потертой замше.



Назавтра Люциус стоял перед дверями снейповского кабинета в дорогой мантии (неброской, но говорящей о хорошем вкусе и достатке хозяина) и с идеально уложенными волосами. Трость привычно лежала в ладони. Может, внутри от него прежнего и не осталось уже ничего, но снаружи этого не должно быть видно. Он просто вернулся после непродолжительного отсутствия. И он все тот же Люциус Малфой — иначе и быть не может.

Он постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Снейп выглядел так, словно это он, а не Люциус не спал всю ночь, словно у него из-под ног уходила земля и рушился привычный мир вокруг.

— Ты хотел поговорить, Снейп?

— Садись, — хозяин махнул рукой на кресло у низкого журнального столика. — Кофе?

— Не раньше, чем услышу от тебя все подробности моего освобождения.

— Ну что ж, смотри. Тебя взяла на поруки Амалия Боунс, — брови Люциуса взлетели, и Снейп ответил на немой вопрос: — Не сама, конечно, ее об этом попросили. Удалось добиться снятия с тебя большинства обвинений. По остальным тебе присужден штраф и ограничение на министерские должности, — Снейп удовлетворенно кивнул, когда Люциус брезгливо сморщился. — Я так и понял, что тебя они не интересуют. Собственно, это все по твоему освобождению. Вот, просмотри документы.

Люциус пробежал глазами бумаги. Нет, его познания в юриспруденции не позволяли обнаружить какой-либо подвох. А познания были неплохими.

— Кому и что я должен? Я не привык кидаться на бесплатный сыр, — он внимательно смотрел на собеседника: сейчас многое зависит от того, насколько прямым будет ответ.

— Сменить приоритеты, Малфой. Чистокровных ценят не только на стороне Лорда.

— Ты собираешься меня купить? Вот этой бумажкой, якобы гарантирующей спокойную жизнь?

— Спокойной жизни тебе никто не гарантирует. И это честная сделка: помощь за помощь и будущее Драко бонусом. Ты до сих пор не понял, кто тебя вытащил? Или ты всерьез полагаешь, что это мог сделать я? Моя — только шоколадка, Малфой. Я знаю, как ее не хватает.

Вспомнилось ощущение тепла, но Люциус быстро вернулся в реальность:

— Я могу пойти к Лорду прямо отсюда. И тогда, боюсь, дементоры покажутся тебе на редкость милыми созданиями — будет с чем сравнить.

— Можешь. Но не пойдешь. Во-первых, ты не знаешь, как тебя примет Лорд. И я не знаю. А во-вторых — сделка имеет обратную силу. И по части тюрьмы, и по части бонуса. Но ты волен выбирать сам.

В дверях Люциус величаво кивнул головой на прощание. Если тебе дают время на размышления — его всегда надо брать.



Метка стала призывно теплой вечером. А к ночи Люциус вернулся с раздражением и обидой: его, Люциуса Малфоя, отчитывали как мальчишку, поставив в один ряд с мальчишками! И эта прилюдная легалименция — как он, должно быть, выглядел, вспоминая дементоров! Лорд убеждался в преданности? Какая же это преданность, если нужны доказательства?! Хорошо еще, дальше не полез…

Холод залов Лорда и пустота собственных пригибали к земле. Прямая спина и высоко поднятая голова давались с трудом, словно он только учился этому. Что случилось? Люциус чувствовал себя растерянным, лишившимся опоры, и даже старинные портреты в кабинете не преминули ему об этом сообщить. Мир изменился, перестав его принимать? Или просто стал видеться иначе после Азкабана? Он так и не пошел к Драко — ему нечего было сказать. Разве сейчас сыну нужны неуверенность и колебания?



Но если рассуждать здраво, нельзя расширять круг тех, кто видел тебя слабым. Лордовы мальчишки — а не пошли бы они? На них стоит посмотреть после первой акции. Вот тогда уже можно будет о чем-то говорить.

Остаются двое, и надо решить, на кого делать ставку: Лорд или Снейп с компанией? Люциус от души чертыхнулся: это же надо! Дойти до такого состояния, чтобы сравнивать Лорда и Снейпа! Ладно, Снейп сойдет за посла… Хм, ненамного лучше, тоже мне, дипломат!

Каменные ступени и плиты пола вновь гулко отзывались на шаги, а дверь снейповского кабинета вновь была не заперта.

— Здравствуй, Малфой, — Снейп мимоходом коснулся левой руки повыше запястья, и Люциус подтверждающе кивнул.

— Да, ты правильно понял. Так что у меня есть из чего выбирать.

— И?.. – это прозвучало вызовом, на который Люциусу нечего было ответить.

От предложения Снейпа трудно было отказаться при нынешних обстоятельствах, а Люциус терпеть не мог, когда его вынуждают. Пальцы напряглись от поднимающейся злости:

— Приложить бы тебя заклинанием покрепче…

Снейп окинул его долгим взглядом и медленно достал палочку. Люциус машинально сжал свою, но собеседник всего лишь встал и положил палочку на столик:

—Как хочешь.

Снейп смотрел спокойно и уверенно, только пальцы чуть заметно теребили рукав — как насмешка над видением в борделе: жирные волосы, сероватая кожа, обыденная одежда. Закипевшая злость выплеснулась ударом — тыльной стороной руки по слишком спокойному лицу.

Снейп тихо охнул, его голова качнулась, и по щеке потекла кровь — перстень оставил приличную ссадину. Но руки были по-прежнему опущены, а взгляд направлен на Люциуса, только пальцы сильнее сжали ткань.

Раздражение все еще клокотало внутри, схваченное на поверхности тонкой корочкой удивления. Это было неправильно: ответное заклинание, удар или страх — вот что должно было последовать. Но эта спокойная уверенность просто бесила.

— А посерьезней можешь? Посмотрим, как у тебя получится — без всяких там заклинаний, — в голосе Снейпа чувствовалась насмешка, он просто-напросто провоцировал — слишком хорошо, чтобы можно было сдержаться. — Ну так что? Справишься с плеткой?

Люциус сжал сцепленные пальцы. Кажется, у него только что вся жизнь пошла наперекосяк — что у него там не выйдет с вшивой плеткой?! Краем сознания он улавливал оттенок страха и какую-то обреченность в Снейпе. Тем хуже для последнего.

Снейп распахнул дверь в личные покои и остановился у косяка: обнажающее заклинание, фиксирующее — он повис, удерживаемый чарами, раньше, чем Люциус успел опомниться. Словно куда-то спешил.

— Ну так как? Сможешь — без эльфов и прислуги? — издевка в словах контрастировала с напряженным ожиданием тела.

Люциус зло взмахнул плетью, выбивая насмешку из снейповского голоса. И, не дождавшись желаемого вскрика, — снова.

[Nyctalus]

Ему нравилось? Такого Люциус про себя сказать не мог, это было слишком непривычно. Плеть-треххвостка в руке — вполне реальная, можно почувствовать ее вес, а не только эфемерную тяжесть желания причинить боль, как при использовании «круцио». Обнаженное расслабленное тело отзывалось на каждое его движение, и полнота власти сочеталась с ощущением неразрывной связи, удивительного единства.

Люциус вновь поднял плеть: удар, мгновение полета, упругое соприкосновение с кожей — шумный выдох, глухой стон и косо прочерченные белые полоски, быстро наливающиеся кровью.

Удар — полет — стон — удар… Плетеная кожа раз за разом ложилась на спину, и, на мгновение вздрогнув, тело человека вновь безвольно повисало в ожидании. Вначале несмелые, то чересчур резкие и злые, то слишком робкие и осторожные, удары становились ритмичными, и скорее ритм удерживал Люциуса, чем наоборот.

Удар — выдох — взмах — удар… Дыхание Люциуса совпало с дыханием Снейпа, и тело, покрытое неровной штриховкой вспухших багровых линий, вздрагивало одновременно с дрожью, пробегавшей по телу самого Люциуса.

Он ведь не вчера научился пыточному проклятию, не так ли? И кое-что понимал в чужой боли. Было завораживающе хорошо видеть, как Снейп открывается навстречу плети, и, проведя рукой по обнаженному плечу, чувствовать пальцами жадное ожидание — еще!

Ритм затягивал его, все ускоряясь и все увеличивая силу ударов, стоны становились все менее сдержанными, и порой Люциус сам выдыхал в голос, вторя стонам партнера.

Еще один удар — горящее тело не отозвалось, и Люциус почувствовал насыщение. Связь медленно таяла, и перед ним вырисовывался человек, распростертый в проеме двери.

— Северус? — Люциус коснулся горячей кожи и сам удивился тому, что назвал Снейпа по имени. Но так было правильно. — Иди сюда.

Снял фиксирующие чары и, завернув Северуса в плед, усадил в кресло. Внутри плескалась нежность — совсем близко от края души, и Люциус боялся показать ее.

— Северус? — капли все же срывались, Люциус осторожно откинул влажные от слез и пота пряди с лица Снейпа.

Он не знал, что теперь нужно — и что можно — делать. Хотелось коснуться губами тонкой кожи на шее Северуса, хотелось вновь почувствовать ту связь — но почувствовать ее иначе. Не зная, куда себя деть, боясь признаться себе в еще робком и пугливом чувстве близости, Люциус отошел к столику с посудой и попытался приготовить чай. Все путалось, да и привычки готовить просто не могло быть у человека, чей дом держался на хлопотах эльфов. Люциус просыпал на стол чайные листья и забывал, как правильно звучат подогревающие заклинания. Но, оборачиваясь к креслу у камина, он видел расслабленное и безмятежное лицо — и нежность вновь плескалась у самых краев.



Снейп взял чашку, и Люциусу стало страшно от его взгляда. Глаза затягивали, волновали, и связь казалась неразрывной. Страшной. Потому что доверять — нельзя. Никогда и никому. Потому что только холодная грань, словно меч лежащая между ним и миром, позволит выжить и остаться собой. И надо гнать желание вновь почувствовать то тепло — сквозь тонкую мантию, пронизывающий ветер и дождь.

— Меня ждут дела, — холодным голосом произнес Люциус, и на лице застыла привычная высокомерная маска.

Глаза Снейпа медленно потухли, он неловко подобрал ноги и сжался в кресле, плотнее завернувшись в плед. И молча кивнул, взглядом указав на дверь.

По коридорам Люциус шел быстро, словно убегая от самого себя. Близость — путь по кромке над пропастью, когда достаточно чуть качнуться, чтобы упасть. Нет ничего, что стоило бы такого риска.

Дома Люциус долго смотрел на холодный камин: стоило бы сказать Снейпу, что он, Люциус Малфой, никому не позволит рисковать своей безопасностью и благополучием. И что он уже досыта наелся глупых чужих намерений — вспоминая их в Азкабане. Но, пожалуй, это было ниже его достоинства.



Четырьмя днями позже Люциус брел по улицам, отчетливо понимая, куда приведет его вроде бы случайно выбранная дорога. И ненавидя неприметный домик на задворках. Собственно, что ему там делать? «Вот я был у вас, пил какую-то гадость, дайте еще», — так, что ли? Люциус поднял голову и коротко постучал в дверь набалдашником трости.

О господи!.. Доплата за насилие, анестезирующие чары, заживляющие составы … Если господин захочет, девушка может выпить оборотное зелье — вот каталог… Если господину не нравятся девушки, то… Люциусу стало противно. Каталог отлетел вместе с мерзким человечком, и, кинув пару сиклей «за хлопоты», Люциус громко хлопнул входной дверью. Тьфу!

Люциус шел куда глаза глядят и только спустя некоторое время заметил, что всего-навсего в который раз обходит вокруг одного и того же квартала. Ох, с каким удовольствием он бы набил сейчас Снейпу морду! Вот только одна неувязка: для этого нужен Снейп, кентавра ему в камердинеры!



Все тот же замызганный бар и туповатый официант, съехавшие скатерти на столиках… Люциус залпом опрокинул бокал огневиски — и стекло сломалось в пальцах.

В дальнем углу, его собственным отражением — беспомощно злой, распекал официанта Снейп.



— Ты не можешь этого делать, Снейп! — собственно, не делать чего? Не смотреть доверчивым взглядом? Или не выглядеть так, словно всю жизнь только и мечтал получить от Люциуса по морде или по заднице?

— Я не буду, — кажется, обещание было столь же реалистичным, как и претензии. — Просто приходи, если захочешь.

Почему-то стало легче, и даже ночь с Нарциссой, в принципе, была неплоха. Если бы только не ее постоянные оханья: «Ах, ты прижал мне волосы! Ах, ты меня так можешь поцарапать!».



На этот раз у Люциуса не было времени задумываться о том, что там происходит с ним и Снейпом в убогих (подкинуть им денег на ремонт, что ли?) хогвартских подземельях. Распахнув дверь, Люциус успел заметить радость, коротко промелькнувшую на лице Снейпа — и тут же спрятанную. И резко отмел как предложение о кофе, так и едва заметные, но совершенно недвусмысленные намеки относительно повторения… как это назвать? Того, прошлого раза.

— Драко возвращается домой, Снейп. И допустим, что я даже смогу убедить его оставить вашего «золотого мальчика» в живых. Хотя пока даже не представляю себе как, — Люциус тяжело вздохнул и вновь вздернул подбородок: — Но ты ведь понимаешь, что будет дальше?

— Сколько времени дал Лорд?

— Думаю, до зимних каникул мне удастся уверять его, что забрать Драко из Хогвартса нет никакой возможности. А потом… — Люциус умолк. Даже и думать не хотелось про «потом». — Когда я принимал Метку, у меня, по крайней мере, была идея. И перспективы. А нынешние перспективы Драко Дамблдор тебе обрисовал?

Снейп отрицательно покачал головой.

— Так вот, за соблюдением Традиции должно следить. И знаешь, чем карается нарушение? Лишением магических способностей, Снейп. На четыре поколения — тебе ведь не надо объяснять, что это значит? — а что это может значить еще? Четыре поколения сквибов! Роду придет конец: о браках с чистокровными можно забыть, так что… — Так что мои внуки либо не женятся вообще — и род закончит свое существование, либо женятся не по Традиции — и род закончит свое существование. Пока не замечаю большой разницы между этими вариантами…

— И как это происходит? Каким, спрашивается, образом можно сделать из мага сквиба, да еще на три поколения вперед?!

— Знаешь, вот этот вопрос меня как-то интересует меньше всего. Я не хочу знать, как это происходит. Я хочу, чтобы в моем роду это никогда не могло произойти даже теоретически! — Люциус замолчал, уткнувшись взглядом в стену.

— Я поговорю с Дамблдором, Малфой. До зимы есть время, — Снейп успокаивающе накрыл ладонью руку Люциуса, и тот вдруг с силой сжал тонкие пальцы. Зная, что Снейп поймет правильно. Боясь сам понять так же.

[Nyctalus]

Голова Снейпа возникла в зеленоватом пламени:

— Малфой? Надо поговорить. Я буду тебя ждать, есть кое-что, — голова скрылась, не дождавшись ответа, и Люциус раздраженно сплюнул: что за спешка?

День и так был паршивым: месяц водить Лорда за нос — это вам не шутки. И каждый раз Люциус возвращался с собраний все более и более измотанным, встревоженным и злым. Кажется, ему обещали помощь? И где? Он, между прочим, по крайней мере, строго держал нейтралитет — вы же не хотели, чтобы Люциус Малфой так вот сразу ринулся выслуживаться? Пусть скажут «спасибо» за то, что есть.

Но за новостями все же пришлось идти. Люциус немного опасливо спускался в снейповские подземелья: в позапрошлый раз разговор закончился вовсе не так, как хотелось бы… Вернее, как хотелось, а не как следовало. «А в прошлый — как следовало», — грустно усмехнулся он: что-то эта мысль не принесла радости.

— Я перешарил всю Дамблдорову библиотеку, Малфой. И кое-что нашел: как и по какому случаю проводится Экстракция… Милое название, кто ж додумался?.. И кем. Уверяю, тебе будет интересно, — Снейп развернул свиток с какими-то выписками. — Смотри-ка.

Люциус забегал глазами по пергаменту. Экстракция магии — определение, свойства, способы, последовательность действий… Надо же, количество поколений — варианта…

— И что? Предлагаешь готовиться, что ли?

— Куда ты смотришь, Люциус? — Снейп говорил с жаром, так что имя, вероятно, сорвалось случайно — и обожгло Люциуса. — Карается не только нарушение Традиции, но и препятствование ей. Малфой, Лорд подлежит Экстракции по всем законам! Я просмотрел все изменения и все поправки за последние девять веков!

— И?.. — волна возбужденного ожидания прошла по всему телу.

— Исполнить Закон должны представители девяти семей, узнавших о подобном. Любых семей, Малфой — из числа Первых чистокровных, разумеется. Понимаешь?

— И где же ты возьмешь столько готовых пойти против Лорда?

— Я говорил с Дамблдором: он сам, старая Лонгботтом, Боунс, Марчбэнкс, Флитвик, Тофти… Если ты найдешь еще двоих и примешь участие сам…

— И что мы получим?

— Если повезет — Лордово окружение рассыплется в два счета: кто ж будет ходить под началом у сквиба? И науку на будущее всем остальным — чтобы впредь неповадно было.

— Если повезет? А если нет?

— Посмотри описание Экстракции, Малфой. Я предпочитаю, чтобы вам повезло.

Люциус снова взглянул на пергамент:

— Ты сошел с ума?! Отдать всю свою магию Стороннему?! И вот так просто сидеть и надеяться, что он справится?

— Не просто сидеть. Ритуал продолжается до момента экстракции — или гибели Стороннего, если будет оказано серьезное сопротивление.

Сторонний… Положиться на кого-то из Поздних?! А разве им, не чтущим старых традиций, можно доверять?! И как это будет выглядеть, хотелось бы знать? Как он попадет к Лорду и заявит свои права?

— На нашей стороне еще кое-что, Малфой: пророчество о Поттере. Сторонним должен быть он. А от вас с Драко понадобится кое-что еще…

План Снейпа был не так уж плох. И даже не грозил Драко непосредственной опасностью. Вот только доверить Поттеру все…

— Помни, с ним будет вся ваша сила — и на его стороне Закон. Это реальный шанс, Малфой, — Снейп осторожно провел по плечу Люциуса — мягко и бережно — и взглянул в лицо: — Я больше ничего не могу сделать, Люциус. Но я вытрясу из Поттера душу, если он хоть на миг вздумает отнестись к этому легкомысленно. И — редкий случай! — Дамблдор будет на моей стороне, — Снейп спрятал глаза, но Люциус успел поймать незащищенный взгляд-просьбу.

— Ты думаешь? — все еще с долей сомнения ответил Люциус на его слова, но понимая, что Снейп прав. — Уверен? — отозвался он на незаданный вопрос. И, получив молчаливый кивок в ответ, встал с кресла.

В конце-то концов, какого гоблина?! Кому и что он должен?! И почему не может сбросить вот сейчас многонедельную усталость — пока Снейп стоит перед ним, покорный и жадный? Люциус склонил голову в знак согласия, и привычный привкус холодного высокомерия вернулся в его голос:

— Раздевайся сам. Никаких заклинаний. Я хочу это видеть — медленно, — когда Снейп чуть дрогнувшей рукой потянулся к застежке, Люциус на мгновение прикрыл глаза: картинка со смущенным Снейпом была слишком хороша.



Разложенный на небольшом диванчике, Снейп прерывисто дышал в ожидании дальнейшего. Чары не давали ему возможности двигаться, и он бы смог лишь повернуть или поднять голову. Люциус провел рукой по спине Снейпа и, оглянувшись по сторонам и недолго думая, позвал:

— Accio скальпель.

Что-то звякнуло в районе шкафов с оборудованием, и нож опустился на ладонь. Люциус провел лезвием плашмя, потом тронул кожу острым концом — и слегка нажал. Острие вошло, и мгновение спустя крупная капля крови окружила сталь. Снейп охнул. Люциус отнял нож от ранки и, взмахнув им, процарапал длинную линию. Стон — и вторая линия пересекла первую. Снейп шумно втянул воздух и приподнял голову. Впрочем, Люциус не собирался никуда спешить.

Тонкие струйки крови растекались по телу, образуя причудливый рисунок. Штрихи прорезей и царапин постепенно складывались в картинку — небольшого летящего дракончика. Снейп стонал и всхлипывал, пряча лицо в диванной накидке, его пальцы то напряженно сжимались, то машинально перебирали складки ткани.

Люциус прочертил линию крыла — и Снейп вновь застонал, прижавшись щекой к дивану. На миг напрягшееся тело снова расслабилось, отдаваясь руке, державшей скальпель. Процарапав последние штрихи, Люциус резкими движениями добавил свои инициалы. Провел костяшками пальцев по расслабленной спине — и Северус ответил тихим вздохом. Пальцы окрасились кровью, и Люциус слизал ее, вчувствуясь в солоноватый привкус. И, наклонившись, коснулся губами глубокого пореза. Северус чуть всхлипнул, и Люциус провел языком по ранке, убирая кровь. Мягко собирая ее губами. Распластанное тело напряглось — и вновь полностью расслабилось, предоставляя Люциусу делать что хочет. А дыхание стало чуть неровным, сбивающимся, шумным.

Люциус стер рукой кровь с горячей спины и, еще раз коснувшись губами изрезанного плеча, снял фиксирующие чары.



Он не ушел. Сдерживая страх и убеждая себя, что в этом нет ничего особенного, остался. Заварил чай, стыдясь признаться себе в том, что дома повторял нужные заклинания — словно ждал, когда можно будет применить их снова. Смочив тампон в заживляющем зелье, медленно, порез за порезом, проводил им по израненной спине. И прислушивался к тому, как Северус отхлебывает чай из чашки, как он вздрагивает от прикосновений к глубоким порезам. Чуть притрагивался пальцами к плечу Северуса — словно бы хотел удержать того в нужном положении. Но так и оставляя руку лишь чуть коснувшейся обнаженного тела. Волнующего, притягивающего, желанного.

— Северус, — в нем снова просыпалась нежность, и лишь комок в горле не давал ей вырваться наружу.

Чашка опустела, и кожа на спине вновь казалась нетронутой. Люциус встал и, смущенно кивнув, вышел. Так никуда не годилось. Но Снейп просто был: раздражительный и нервный в споре, язвительный в самый неподходящий момент — и уверенный и совершенно спокойный под рукой Люциуса. Покорный и доверчивый. Ледяная защита Люциуса таяла — по самому краешку, всего лишь небольшим узким окошком.



— Утром, Альбус?

— Да, Люциус, на рассвете.

Обращения, подчеркивающие официальность разговора. И серебряные волосы директора Хогвартса — отражением платиновых Люциуса. В глазах Дамблдора уже не было знаменитых лукавых искр — они светились холодной сосредоточенностью. И, как в зеркале, высоко поднятая голова. Или, скорее, как в круге зеркал: тот же взгляд Гризельды Марчбэнкс и Амалии Боунс, вдруг необъяснимо откуда появившаяся гордая осанка Филеуса Флитвика…

— Арчибальд, Серпент, — хозяин кабинета склонил голову, приветствуя вошедших вслед за Люциусом.

Тревога осталась за порогом, а здесь — только осознание долга. Удивительное свойство старинных церемоний.

— Кто готовил Стороннего? — столь же ровный голос Тофти.

— Северус Снейп, — впервые звучала фамилия, обозначение Позднего, — и я. Думаю, мы сделали все, что могли.

Имя Снейпа чуть тронуло — и ушло. Напряженное и церемонное обсуждение подготовки и действий, ощущение, что не принадлежишь себе, а только представляешь род… То, что так часто приходится декларировать и так редко — испытывать.

Взгляды Первых теплели только у дверей, маги расходились по гостевым комнатам до утра. Спустившись в холл, Люциус резко ощутил поднявшуюся внутри тревогу. Напряженное ожидание, смесь волнения и усталости. И единственный человек, которого Люциус сейчас вообще мог видеть.

[Nyctalus]

— Дамблдор сказал, вы начнете на рассвете?

— Да, мне с трудом удалось убедить Лорда…

— Я видел Драко. Он тоже волнуется.

— Слушай, сделай одолжение: я не хочу сегодня слышать ни слова об Экстракции, о Традиции, о ритуале и всем прочем, — Люциус вздохнул: он нервничал куда сильнее, чем предполагал. Куда ни кинь — все клин, и это совершенно удручало. Разве что попробовать вычеркнуть завтрашние события из памяти.

— Хорошо, как скажешь. И что у нас на повестке?

Повисло молчание. Люциус знал, что Снейп прокручивает в голове те же картинки, что и он сам. И, если не говорить об этих картинках, то трудно говорить о чем-либо вообще.

— Ты в курсе, «Палящие пушки» взяли нового игрока? — нарушил молчание Снейп, и Люциус ухватился за тему.

— Кого?

— Охотника.

— Ты думаешь, это им хоть сколько-нибудь поможет?

— Разумеется, нет, — в голосе послышалось раздражение. — Но половина этих идиотов-гриффиндорцев будет ходить по школе с довольными физиономиями и пресветлыми мечтами. Так и представляю, — Снейп криво усмехнулся.

— Они что, всерьез думают, что «Пушки» могут выиграть хоть пару игр?

Люциус сделал глоток виски и вновь поставил бокал на столик. Снейп пожал плечами в ответ: тема иссякла. Люциус задумчиво смотрел на горящие свечи — их огонь колебался, то вытягиваясь вслед за тонкой струйкой дыма, то пригибаясь к самому фитилю. Оплавившийся воск стекал по свече, застывая причудливыми нагромождениями капель.

— Нравится? — тихо окликнул его Снейп. — Хочешь попробовать? — он коснулся кончиками пальцев горячего воска.

И, черт побери, это ведь был реальный шанс отвлечься!



Было так непривычно смотреть на его лицо. Снейп лежал на спине, вцепившись руками в обивку дивана. Открытая грудь выглядела беззащитной, а мышцы бедер чуть подрагивали в безнадежной попытке скрыть пах. Люциус провел холеным ногтем от ямки на шее Снейпа до низа живота и почувствовал, как тело напряглось. Губа Снейпа была чуть заметно прикушена.

Люциус наклонил подсвечник, и озерцо расплавленного воска выплеснулось на грудь Снейпа — между привставшими от холода сосками. Тот шумно втянул воздух, а пальцы еще крепче вцепились в ткань. Быстро затвердевающая восковая дорожка легла в направлении пупка, и, дождавшись, когда она достаточно остынет, Люциус поддел край и резко рванул. Снейп охнул, а по его телу пролегла красноватая полоса.

Вновь наклоненная свеча, вновь срывающиеся капли и льющийся воск. Разметавшиеся волосы Снейпа, слезы в уголках глаз, розово-красные пятна на беззащитно-бледной коже. Люциус спустился ниже — нежная, чувствительная поверхность живота, жесткие темные волосы лобка…

Снейп напрягся и открыл глаза. На его лице мелькнул испуг, но потом оно снова расслабилось, и веки опустились. Горячая капля упала на внутреннюю сторону бедра, вторая — в складку около самого паха. Снейп молчал и лишь прерывисто дышал. И его член чуть приподнимался. Люциус протянул руку и провел пальцем вдоль синеющих под кожей вен.

— Северус?

Пальцы впились в обивку, губа вновь была прикушена. Люциус почувствовал тревогу партнера. Удивительно, но он уже успел привыкнуть к доверию. И не хотел видеть страх.

— Что-то не так?

Пальцы расслабились, дыхание выровнялось, голова вновь откинулась назад. Люциус резко плеснул воском на обнаженное плечо — и глухой стон подтвердил, что он понял все правильно. Хотя — он еще ничего не понял. Просто снял остатки воска и осторожно провел рукой по обожженному телу, расслабившемуся под его прикосновениями.

— Северус… — хотелось что-то сказать, но как-то ничего не приходило в голову.

Люциус поймал себя на беспокойстве: Северус казался кем-то очень родным. Было страшно ранить его. Ему, Люциусу Малфою, Упивающемуся с черт-знает-сколько-летним стажем — было страшно ранить.

— Твой чай, — Люциус протянул чашку и мягко водил тампоном по воспаленной коже. И, замявшись, все же решился спросить: — Что случилось?

— То, что ты делал, меня возбуждало. Ты же видел, — Северус отводил взгляд.

— И?..

— Секса должны хотеть двое, Люциус.

Слово резануло и испугало. Он не хотел, и потому Северус прав… Не хотел? А что, интересно тогда знать, он тут делает? Просто так пришел заварить чаю? И что за возбужденное чувство просыпается в нем при виде взволнованно-покорного Снейпа?

— А ты бы хотел?

— Да.

Снова повисло молчание. Северус пил чай, казалось, совершенно отвлекшись от разговора. И не требовал ответа.

— Я не знаю.

— Просто приходи когда хочешь, — голос был ровным, и на душе стало чуть спокойнее.

— Завтра…

— Что бы ни случилось завтра, — Северус отставил чашку и внимательно посмотрел на Люциуса: — Уже поздно, и все давно спят. А тебе не помешает немного сонного зелья, — накинув мантию, Северус отошел к одному из шкафов и вернулся с флаконом. — Держи. Гостевые комнаты сам найдешь?



Спальня была холодной и неуютной, как и всякое помещение, долго простоявшее нежилым. Но Люциусу не пришлось думать об этом больше нескольких минут: сам он вряд ли попросил бы зелье, однако оно пришлось как нельзя кстати.

В сером полумраке предрассветья его разбудил пугливый эльф — и скрылся, оставив поднос с завтраком и вычищенную одежду. Было тревожно, но он, Люциус Малфой, не собирался отступать. В конце концов, лишь неукоснительное соблюдение традиций позволило сохранить род таким, каков он есть. Где они сейчас — те, кто хотел что-то смягчить и поменять?

У каменной горгульи Люциус церемонно поздоровался с собравшимися и отвернулся от остальных к старому Лестрангу и Хиггсу. В отличие от других магов, они не разговаривали. Было проще молчать с людьми, которые понимали и разделяли его тревогу. Это вам не пламенные гриффиндорцы и всепонимающие равенкловцы, которые тараторят без умолку.

Дверь распахнулась, и входящих встретил сосредоточенный Тофти. Дамблдор готовил магические предметы. Здесь иерархия была иной, и «величайший из ныне живущих» не был ни старшим, ни главным.

В центре кабинета стоял круглый стол, окруженный стульями, а на нем — большое, почти по размеру стола, серебряное зеркало. Маги садились молча, а когда заговорил Тофти, стало понятно, что все повседневное осталось за порогом:

— Где Сторонний? — величественно спросил старик.

— В дороге, — отозвался Дамблдор.

— Мы начинаем, — Тофти оглядел круг. — Ваши палочки, Первые…



Светловолосый юноша шел по коридору, гулко вторящему его шагам. У дверей помедлил, но все же резко стукнул дверным молотком и вошел в зал. Низко склонился — неуклюже, пытаясь не опускать глаза, протянул руку к краю мантии Лорда и коснулся ткани губами, вздрогнув при этом и напряженно сжав губы.

— Я пришел, мой Лорд, — слова давались ему с трудом, и только по счастью Лорд полагал страх на его лице знаком уважения.

Картина виделась совершенно реальной, отражаясь от зеркала, она вставала перед закрытыми глазами. Девять магов, словно хогвартские привидения, жемчужными тенями окружали юношу. Не видимые ни им, ни Лордом.

— Я долго ждал тебя, Драко Малфой, — глаза Лорда недобро сощурились.

— Простите, мой Господин.

Юноша говорил неверно, слишком мало раскаяния было в его голосе, слишком много гордости во взгляде. Люциус встревоженно посмотрел на Риддла — тот уходил в необходимый для таинства Метки транс. И все же Люциус приблизился к юноше, прикрывая его от возможной легалименции. Его намерение понял Хиггс и встал с другой стороны. Лорд поднял взгляд на юношу — он был готов. И наиболее уязвим в этот момент. Спина юноши напряглась, на висках выступили капельки пота. Он вынул палочку и протянул ее вперед. Волосы потемнели, глаза стали ярче, а кожа приобрела смуглый оттенок. Оборотное зелье закончило свое действие. Снейп правильно рассчитал длительность. Теперь имел значение только ритуал.

Лорд молниеносно вскинул палочку, заметив перемену. Круг магов сомкнулся вокруг Поттера, и юноша заговорил вслед за шепотом их голосов:

— Ты нарушил Закон, Первый. Девять Первых свидельствуют об этом.

Заклинание Лорда сорвалось с палочки и полетело в говорящего. Тофти натянул связывающие Первых магические линии и проклятие осталось за кругом. Лорд вновь поднял палочку, а Поттер продолжал говорить старинную формулу, только его пальцы дрожали, сжимаясь вокруг палочки:

— Правом, данным мне этими Девятью, я, Сторонний, лишаю силы тебя и детей твоих до пятого колена…

Новое проклятие метнулось в Поттера, но Марчбэнкс успела встретить его. Покачнулась, и нити натянулись, удерживая ее. Люциус сдвинулся, смыкая круг и закрывая ведьму. Призрачное плечо Дамблдора коснулось его.

— Да сохранится Традиция! Extractio! — Поттер выбросил вперед правую руку, и страшная золотая молния сорвалась с конца палочки.

Метка на руке Люциуса заныла, зал закружился перед глазами. Он постарался устоять на ногах и не выпустить магические нити. Золото осыпалось с молнии и впитывалось в них. Марчбэнкс тяжело дышала, на лбу Тофти выступила испарина.

— Пусть будет соблюден Закон! — рука Поттера упала, он закрыл лицо ладонью.

Люциус отвернулся — зрелище было страшным. Гибель Рода. А вновь взглянув туда, где стоял Лорд, он увидел лишь неподвижно лежащее на каменных плитах тело. Поттера трясло, Тофти приблизился к нему, что-то шепча. Юноша сунул руку под одежду и вытащил портключ, с трудом удерживая его на дрожащей ладони. Нити резко рванули Люциуса — и он очнулся в кабинете Дамблдора. Левая рука все еще ныла, а лоб был разбит о край зеркала. Дамблдор и Флитвик хлопотали вокруг Марчбэнкс, а чуть в стороне Боунс прижимала к себе Поттера.

— Все, все, Гарри, уже все…

— Он не должен был умирать! Я не мог его убить! Профессор Дамблдор сказал, что он только лишится магии — но я не мог убить!

— Это не ты виноват, — успокаивающе шептала ведьма, — просто он не был по-настоящему жив, вот и все… Ты не убивал его, в его теле уже не было ничего, кроме магии.

[Nyctalus]

Словно тяжелая мантия, на плечах лежала ответственность. Но, как это свойственно подобной одежде, она заставляла держать голову высоко поднятой: сегодня Люциус осознал в полной мере, что значит принадлежать к магическому роду Первых Веков. Почувствовал за спиной силу, которая с одинаковым успехом может защитить, а может, прими он ошибочное решение, раздавить — вот так же, как раздавила сегодня Лорда. Сейчас Люциус хотел видеть единственного человека — того, кто способен хотя бы приблизиться к пониманию этой ответственности. И которому нужно ее сознавать.

Он склонил голову в знак уважения к присутствующим и вышел из кабинета. Резкие беспокойные шаги метались у горгульи. Их звук стих, когда Люциус открыл дверь: чуть в отдалении, сдерживая волнение, стоял Снейп. Он облегченно вздохнул, и на его лице появилось напускное безразличие. Подошел и вопросительно взглянул на Люциуса:

— Я чувствовал Метку. Что с Лордом? И… — он остановился глазами на еще сочащейся кровью ранке.

— Мертв. А я, вероятно, заработал себе шрам не хуже поттеровского.

Снейп подался чуть вперед, и вдруг злорадно подумалось, что вот сейчас можно решить все раз и навсегда. То есть, Снейп сам решит, а Люциус просто не даст отступить… Если потом вдруг Снейп решит вернуться.

— Я попал под заклинание. Так что у нас в роду стало одним сквибом больше, — прозвучало холодно: перед Люциусом вновь встала привычная ледяная стена. — Мне нужно поговорить с сыном.

Взгляд Снейпа был вновь оценивающим — а потом он протянул руку и сжал кисть Люциуса:

— Приходи, когда закончишь. И когда захочешь, — он не отпускал руку.

И ледяная стена, рассыпаясь, летела в тартарары.



Драко скрывал волнение как мог. Успокоить, сказать, что все кончилось, сказать, что Малфой — это сила и ответственность, предопределенная судьба, а не просто фамилия. Сказать, что это все — ради рода. Нет, неправда. Ради него — иначе Драко пришлось бы решать проблему позже, и ведь неизвестно, насколько сложнее бы это было… Нет, просто сказать, что думал о нем даже во время ритуала. Вот так он поймет — он ведь знает, что во время ритуалов о чем попало не думают. И что Дамблдор дал разрешение вернуться в школу немного позже остальных учеников…

И, выходя из гостиной факультета, шатаясь от усталости и чуть не срываясь от утреннего напряжения, вспомнить, что Снейп все решил — там, в коридоре. И он, Люциус, кажется, тоже.



— Как он?

— Он Малфой, Снейп. Он всегда поймет меня правильно.

— А ты?

— И я тоже, — чуть поджатая в ухмылке губа. — Под «экстракцио» не может попасть случайный человек… Да и я был там только магической проекцией. Я просто хотел узнать, что ты будешь делать.

Снейп смотрел молча: с гневом и обидой. «Вон из моего кабинета», — почти читалось на его лице.

— Ты же не думал, что я добрый и веселый, как ваш Дамблдор?

— Нет, Малфой, я просто волновался за тебя, — с трудом выговаривая эти слова.

— Прости. Я думал, ты меня просто хочешь.

— Просто хочу? Знаешь, а магические способности крайне слабо сказываются на свойствах задницы, Малфой. Так что мне пополам, есть они или нет, — слова были резкими и желчными. — Беспомощным я тебя уже видел.

Неожиданно и непрошено вспомнилось тепло, сетка из перьев феникса, горьковатый привкус шоколада — Люциус облизал вдруг пересохшие губы:

— Я помню.

Ладонь накрыла руку Люциуса, и тот поднял глаза:

— Знаешь, я подумал… — ладонь напряглась, а говорить стало трудно. — Я хочу попробовать, — пальцы вздрогнули, сжав кисть, провели вдоль предплечья, переспрашивая.

Мягко — хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать. Напряжение и неловкость таяли. Дразнящие и волнующие прикосновения, горячие губы, тяжелое, жадное и пьянящее дыхание. Погружаясь в ощущения, слыша их кожей, с трудом сдерживая все нарастающее давление внизу живота…

Пальцы Снейпа путались в застежках и пряжках, и Люциус усмехнулся: когда новая партнерша слишком волнует… Или, впрочем, новый партнер… Резко рванул застежку, помогая Снейпу, и вновь поверхность сознания сомкнулась где-то высоко над ним, а тело обволакивала жадная глубина.

Тепло рук — как прогретая солнцем обжигающая галька, влажные горячие губы. Неразрывно сливаясь, принадлежа партнеру и овладевая им… Северус прижимался к нему, беспорядочно гладил и целовал, наслаждаясь желанным телом. Люциус пьянел от его жаркой близости и собственного желания. Шелест подготовительных заклинаний, бесстыдно влажные пальцы в паху, между ягодицами, в кольце сфинктера, где-то внутри… Он раскрылся навстречу, и возбуждение вспыхнуло ярче от неожиданного толчка.

— Да-а… — сердце взволнованно забилось — и он уже стоял на коленях, перегнувшись через подлокотник кресла. Пальцы Северуса подрагивали от сдерживаемого желания стиснуть сильнее, впиться в кожу, раздвигая ягодицы.

Люциус напрягся от возбуждения и тревоги, почувствовав колено между бедрами.

— Просто скажи, если что-то не так, я остановлюсь, — рука вновь скользнула по телу, прошла по затвердевшим соскам, бедру, мошонке, уверенно и властно сжала член.

Люциус согласно кивнул и послушно развел колени шире, член Северуса коснулся мягкой поверхностью головки, протиснулся чуть глубже, вернулся — и снова продвинулся вперед. Бережными короткими толчками — долями дюйма. Чуть болезненно, но уже совсем не страшно. Пальцы Северуса впились в тело, сдержанность давалась все труднее. Люциус подался навстречу, настороженность ушла, и теперь мир покачивался и плыл за сомкнутыми веками в такт входящему, заполняющему изнутри члену.

— М-мм… да…

Фрикции ускорились, их ритм стал неконтролируемым, животным, неудержимо нарастающим и возбуждающим, и голова совсем шла кругом. Глухое рычание, напрягшиеся пальцы, резкие движения, сильный толчок:

— Оххх… Люциус…

Северус кончил, расслабленно опустившись сверху — близкий и теплый. Осторожно вышел и усадил Люциуса в кресло. Страсть терялась в глубине темных глаз, уходила, уступая место нежности.

Губы солоноватым теплом морской воды опустились к паху, язык заскользил, то лаская головку, то поглаживая весь член, то проникая кончиком в отверстие. Где-то внутри перекатывались волны, поднималось и обрушивалось желание, поглощая, топя остатки мыслей, увлекая колдовским ритмом. Возбуждение вырвалось, конвульсивно приподнимая бедра, как можно глубже вталкивая член в рот Северуса, выплескиваясь спермой где-то в самом горле партнера и стоном — в собственном.

Северус сглотнул, стер языком остатки спермы, провел рукой по скуле, разгоряченному лицу, покрытой капельками пота шее Люциуса.

Обмякнув в кресле, тот разжал пальцы, и на плечах Северуса остались полукруглые выемки. Северус приподнялся и чуть коснулся губами его щеки. Шелестом воды на остывающем к вечеру пляже.



День уже клонился к вечеру, солнце бросало в окна послеполуденные лучи. Люциус открыл глаза. Он лежал, разметавшись на постели в спальне Северуса. Последний дремал рядом, подложив руку под голову. Близкий, с расслабленным, доверчивым выражением лица. Люциус провел пальцами по его плечу, прижался, уткнулся лицом в его шею. И, пока сонный Северус высвобождал руку, чтобы ответить на ласку, прошептал:

— Мне с тобой хорошо. Но пора идти.

Длинные пальцы откинули волосы с его лица и взволнованно вздрогнули, обводя контур подбородка:

— Приходи всегда, когда захочешь.

—А ты жди: кто знает, чего и когда я захочу?



За воротами Хогвартса было пусто и безлюдно. Заиндевевшая трава поблескивала и шуршала на ветру. И тот же ветер приносил полную растерянность: что теперь делать? как жить? Он уничтожил собственными руками цель, к которой шел многие годы. Лорда нет, и нет призрачного могущества его приближенных, и нет пути, по которому они шли.

А еще — долгий и вполне успешный брак. Спокойный договор между двумя вполне самостоятельными людьми. Договор, в который только сейчас всерьез вмешался кто-то третий. И то, что было всего несколько часов назад — это и все? Вот этих нескольких минут возбуждения и не совсем привычных ощущений он так страшился? И ничего не изменилось: дома ждет Нарцисса, завтра вернется Драко, суетятся эльфы, письма требуют ответа, а с утра придет адвокат, дабы уладить какие-то формальности с заброшенным охотничьим домиком на другом конце страны. И если о смерти Лорда хотя бы напишут в газетах (что они могут написать? очередную чушь? Как будто Люциус сам не заказывал им подобных бредовых статей!), то про все остальное не знает никто. И никому не надо знать. Странно.

Под вечер холодало, и Люциус плотнее завернулся в мантию. Отойдя на достаточное расстояние и собираясь аппарировать, он обернулся на теплые желто-оранжевые окна замка. Кое-где шевелились шторы, а к некоторым стеклам смешно прижимались чьи-то носы. Нечто изменилось, и вместе с теплом в груди поселился страх потери: просто теперь Люциусу было куда возвращаться. Впервые. Страх таял, как ледяной осколок, края которого скругляются и уже не так больно царапают душу, а сердце билось невпопад, словно только просыпающаяся капель.

—Что, Малфой, к Дамблдору зачастил? Долгонько же пришлось тебя ждать! У тебя тут что, девка?.. Ты дергаться-то не вздумай!

Взлетевшие палочки — красная и зеленая вспышки метнулись, опережая друг друга. Люциус рухнул в заснеженную траву, а под запоздавшей вспышкой горько хрустнула сухая ветка.

— С самого утра тут караулю, замерз вконец… Ну да ничего, Лорд-то уж за все отблагодарит… — бормотал МакНейр, поддев тело носком сапога, когда вторая зеленая вспышка коснулась его плеча — краем, вскользь, почти пройдя мимо.



Бледный и растрепанный, в еле держащейся на плечах мантии, профессор Снейп осел на истоптанный снег у крыльца, закрыв лицо руками. Драко летел, не разбирая дороги, захлебываясь морозным воздухом, через весь широкий хогвартский двор. Палочка дрожала в руке, а ветер больно бил в грудь, но он из последних сил цеплялся за оставшуюся надежду: тогда, в первый раз, когда он только хотел оглушить, но промахнулся, — быть может, заклинание попало в отца?

Конец

[Italy :)]

Мне очень понравилось!!!!!!!!! Спасибо огромное, Nyctalus! Правда, я сейчас не слишком разобралась с заклинаниями и седьмыми поколениями. Я попозже напишу. Но герои очень понравились.

Люц такой человечный. Такой маленький, несчастный, беспокойный, уставший. А Снейп - герой.

Просто у меня их никогда не было меньше сотни, Малфой. И я им семь лет прихожусь кем-то почище родной матери.

Кавайный положительный Снейп



Спасибо

[Ferry]

Nyctalus

Перечитала. Глянула свежим взглядом на ту самую сцену - нравится Хотя одну блоху поймала, потом в привате покажу, если захочешь

А концовка вышла все-таки ангстовая... *всхлипывает*

[Nyctalus]

Italy

Правда? Спасибо! Я волновалась, что тебе не понравится: фик совсем не похож на твой, все как-то по-другому. И вообще я на заказ писать не умею.

Я очень рада, если фик тебе подошел!

[Nyctalus]

Ferry

А почему "потом и в привате"??? Но я захочу. В любом тебе удобном месте.

Тебе большое спасибо за постоянную убийственную критику. Которая помсогла довести описание до ума.

[Ferry]

Nyctalus

Могу и здесь, раз ты не возражаешь



Возбуждение вырвалось, конвульсивно приподнимая бедра, как можно глубже вталкивая член в рот Северуса, выплескиваясь спермой где-то в самом горле партнера и стоном — в собственном.

Северус сглотнул, стер языком остатки спермы, провел рукой по скуле, разгоряченному лицу, покрытой капельками пота шее Люциуса.

Сперма - два раза подряд. Я бы убрала в первом случае - оставила бы просто "выплескиваясь". И так понятно - чем



Пожалуйста, приходите еще

[Nyctalus]

Ferry

*расслабленно* А и фиг с ним. Будем считать, что специально повторила. Много было у Малфоя спермы -- вот и пришлось за два раза описывать.

Мне там нравится фраза про то, что чем и где выплескивается. Но спасиб за внимание!

[Ferry]

Nyctalus

Фиг

[Ira66]

Nyctalus

Ох, как здорово!

Каждое слово, каждое движение, каждый поступок героев выверены и оправданы.

Веришь во всех: в отношения Люциуса и Северуса, в Драко, в Гарри, плачущего над убитым врагом...

За теорию Седьмого поколения - отдельный респект! А ведь это заодно и объясняет появление магглорожденных волшебников.

Автору - ура! По иному выразить эмоции просто не могу.

[Italy :)]

Nyctalus

Понравился, еще бы!!! Я люблю, когда много эмоций.

[lyre_bird]

У Вас очень необычный стиль! Непривычно, но нравится. И фик замечательный! Спасибо.=)

[Nyctalus]

Ira66

Спасибо! Только про Седьмых я не совсем поняла. Фик местами AUшный, но в этом конкретном месте все по Роулинг: у магглов иногда по необъяснимой причине рождаются маги. Скорее вопрос, почему маги вступают с ними в браки, особенно чистокровные.



aeris

Спасибо на добром слове! Гым... а что необычного-то?

[lyre_bird]

Простые по структуре предложения и прямой порядок слов. Люблю, но редко вижу.=)) И действительно создается ощущение точности и выверенности, без конвульсий. Красиво.=)

Nyctalus Отличный фик! Впрочем, ты знаешь, у меня слабость к БДСМам со Снейпом снизу - читаю и душа радуется. Но ангстовый кусочек в конце - не хочу! Не хочу, чтобы Люца убили Плакаю горючими слезами.

[Nyctalus]

Мильва

Не плачь! Щас его Драко -- энервейтом, и все будет хорошо.

И представь: Люц-то тогда на ночь в Хогвартсе останется... А там -- сама понимаешь...



aeris

Спасиб! Да. посмотрела -- инверсных предложений не так уж много. Самой странно.

Nyctalus Щас его Драко -- энервейтом, и все будет хорошо.

Ты меня успокоила!

[Italy :)]

Nyctalus

Наконец прочитала внимательно. Такие сложные отношения между героями! Я не могу разложить их по полочкам. Ниточки не распутываются. Может, ты мне расскажешь, как все задумывалось?

Отношения меняются с каждой фразой. Еще раз скажу: эмоционально я понимаю, как они развиваются, но почему-то не могу сказать. Фик все-таки не для логиков )))



Люциус очень in character. Такой же эмоциональный, как у Роулинг. Ему тяжело сдерживать эмоции, даже когда надо сохранить лицо. А если он имеет законное право злиться (как когда ему не сказали о драке сына), то он камня на камне не оставит. Такие внешние признаки прежнего Люца. Только логика Снейпа очень быстро их раскалывает.



Из сцены с борделем понятно, почему Люц презрительно-снисходительно относится к Снейпу, а дальше становится ясно, почему меняет отношение. Снейп лучше всех знает, что Люц бессилен, и позволяет ему быть сильным с собой. (Как когда Люц сжал кулак под ладонью Снейпа. Символичный момент )) Для Люца это приятно и заманчиво, но и оскорбительно в то же время, насколько я поняла. Сначала я думала, что он из здравого смысла ломается, не хочет потакать Снейпу с этим его умоляющим выражением лица и с их БДСМными игрушками. А теперь думаю, что из-за оскорбления, страха и все той же беспомощности. С одной стороны – приручите меня, позаботьтесь обо мне, будьте ко мне внимательны. Снейп ему это дает, и в Люце рождается ответная нежность. Но с другой стороны – недоверие, страх, осторожность слабого.



Легенда с седьмым поколением и с экстракцией очень красивая. Замечательный ритуал и Гарри с «Я не мог его убить». Для меня «Я не мог его убить» очень важно. Из него вырастает идея одного моего концептуального фика. Вряд ли я буду его писать, но с идеей обращаюсь бережно )))



Понравились *меткие* описания , детали, настроение. Опасная роскошь, теряющаяся Нарцисса, горький шоколад, носы у стекла, воск… Интересные отношения у Люца с Нарциссой. Слишком похожие, понимающие. Знают слабости друг друга, устали друг от друга.



Не поняла сцену в борделе.

Привлекательный худощавый мужчина с каштановыми волосами и открытым лицом

- это Том, так? То есть Том был идеальным сексуальным объектом для Люца?



Моя только шоколадка – это очень трогательный момент. И после плетки тоже. Снейп о нем очень заботится. Вот это слово – «бережно». Снейп бережно относится и хочет взаимности ))) Меня бы на месте Люца забота взбесила. Но Люца радует ощущение власти. Так? Я не понимаю ((



Какой же он маленький слепой Люциус! Разговор после воска все ставит на свои места. Снейп уже победил. Тем, что оставил выбор.



А как Люциус с Драко клёво разговаривал, когда все закончилось!



В эротической сцене свунит не от фрикций, а от доверия Люциуса, от пальцы вздрогнули, сжав кисть, провели вдоль предплечья, переспрашивая. Мягко — хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать.

То что было после ритуала, я хорошо понимаю. Ниточки распутываются. Опять сила и слабость.



Много безнадежности, бессилия, апатии. А чувство, которое испытываешь на протяжении всего фика, - нежность.

Последние абзацы читать не собираюсь. Я не хочу в осадке безнадежность. Пусть со мной останется нежность.



Получила много удовольствия! Тонкий фик.

[Nyctalus]

Italy

Последние абзацы читать, в принципе, можно. Там открытый конец. Эмоционально он кажется трагическим, но с точки зрения логики -- неопределенный. Драко бежит выяснить, как там ситуация. Ну я и не знаю, пока он не добежит и не проверит. Кому трагедий -- найдем труп, кому хэппи-энда -- энервейт и ночь в Хогвартсе со Снейпом.



Снейп таки ведущий партнер весь фик. Но у него есть оправдание: он влюблен, он очень заботится о Люце, чересчур заботится. Выбор, конечно, оставляет: насильная любовь -- не любовь.

Люциус... Я думаю, что тут про доверие. Люц довольно внезапно оказался в беспомощном положении. Это паршиво само по себе. Но еще паршивее, что нельзя никому показать, насколько беспомощным стал. Просто потому нельзя, что не привык уязвимые места демонстрировать. А Снейп не торопится до уязвимых мест добраться, он показывает, что сам Люциусу доверяет. Пока Люц не научится сам доверять (чего и видим в постельной сцене). Где-то так.



Ты -- уже вторая, кто говорит мне, что иллюзия в борделе -- Том. Я не знаю, где это у меня написано. Скажите -- я исправлю. Это скорее человек, в принципе похожий на Снейпа. В принципе, не точно такой же. Мечта вообще редко встречается в жизни вот ровно в таком же виде, как представлялась, думаю. Потому Снейп и кажется потом карикатурой -- он ведь почти такой же, но не совсем.



БДСМные сцены -- это максимальное доверие со стороны Снейпа. Все же он Люца близко не знает, а тут остаться в привязанном виде с упиванцем со стажем, да еще спровоцировать его на болевые воздействия... В принципе, мог и чего повеселее плетки схлопотать. А у Люца потом нежность от благодарности, от того, что он это доверие чувствует. От того, что он может удовлетворить свои садистские желания, не вступая в борьбу с миром, а просто найдя человека, который ему это позволит. И ценить Снейпа за это начинает.



А в общем -- после драки кулаками не машут, после текста о смыслах не рассказывают. Если фик вызывает какую-то эмоциональную реакцию, читатель для себя находит обоснование поступков персонажей -- значит, так именно все и было, с такими обоснованиями, такой мотивацией и такой предысторией. Даже если для каждого читателя это объяснение свое.



Спасибо тебе большое за разбор текста. Так интересно было тебя читать!

Вот только с безнадежностью... Не согласная я! Не бывает у меня в фиках безнадажности: всегда есть путь, всегда есть выход.

[heresy]

мне понравилось, только я определенно тормоз, т.к. две вещи я не совсем поняла: кто стал сквибом *и стал ли?)* и чито с Лордом?

А так.. мило - Снейп-мазохист, Люциус - садист-боттом))

мне правда понравилось) особенно почему-то про шоколад. Яркая деталь.

[Nyctalus]

heresy

Спасибо!

Лорд помер... То есть, это трудно назвать "помер": он на одной магии держался, человеческое из него ушло еще в момент первого исчезновения, а сейчас и магию забрали -- вот ничего и не осталось.

А сквибом никто не стал. Это Люциус Снейпа так пугать пытался. Тщетно, правда.

На самом деле, думаю, Снейп И Малфой склонны к смене ролей в сексе, просто в этот раз вот так сложилось.

[Italy :)]

Nyctalus

Мне показалось, очень трагический конец. Я поняла, что Драко хотел попасть в Люца оглушающим (раз уж попасть в МакНейра не удалось), чтобы облегчить Люцу боль от Кедавры (зеленый искры).



Как ты хорошо сказала про доверие и благодарность! Прониклась )))) Снейп такой лапочка!



Но если Люц на самом деле не умер, то конечно есть выход

[heresy]

Nyctalus

и вам спасибо *а то в конце после реплики МакНейра в конце как-то это... смутило))*

Теперь прояснилось))

Снейп И Малфой склонны к смене ролей в сексе, просто в этот раз вот так сложилось.

Нда... а то лупит один, а... ну ясно-что *ГЫ* другой))

[Nyctalus]

Italy

Ох... мне говорили ведь, что концовка мутная! А куда тут чснее делать? Тогда неоднозначности не выйдет.

Картинка в моей голове выглядит так: Люц при встрече с МаНейром растерялся, у МакНейра палочка в руке, на Люца наставлена. Как только Люц попытался свою поднять -- МакНейр его авадой. Тем временем Драко с крыльца МакНейра заметил и швырнул в него оглушителем. Какое-то из заклинаний попало в человека, второе -- в ветку.

Трагический вариант: авада попала в Люца, с оглушителем Драко опоздал и промахнулся, пришлось потом авадой МакНейра приложить.

Хэппи-энд: Драко промахнулся и попал не в МакНейра оглушителем, а в отца. Авада прошла мимо, потому как Люц упал, попала в ветку. МакНейр не въехал сходу, отчего Люц упал, решил, что убил. Вот тут-то его Драко и приложил авадой.



Не знаю, видно ли это. Там больше нельзя было писать, нельзя было момент растягивать: трагедия-то тут еще и у МакНейра. Он просто еще не знает, что Лорд уже погиб. Он думает, что первым выследил предателя, а потому Лорд его наградит. *МаНейра жа-алко*

[Italy :)]

Nyctalus

А о бедняге МАКнЕЙРЕ Я И НЕ ПОДУМАЛ Нет, он вредный плохой МакНейр. Я так привязалась к Люцу! Люца надо защищать.

Да, варианты знатные. Предпочитаю хэппи-энд