Фик для Сильвии

[BottomMalfoy]

Название: Пространство борьбы

Автор: Элли

Рейтинг: NC-17

Пейринг: Гарри/Драко

Disclaimer: не претендую

Warnings: изнасилование, нецензурщина

Размещение: оно кому-то надо?



Написано для Сильвии, заказавшей

- Гарри/Драко

- drama или angst

- школьные годы





Пространство борьбы

бессмысленно и беспощадно

Малфой должен быть снизу. Я думаю об этом, когда вижу лапу Маркуса Флинта на малфоевской заднице. Я сижу за столом в Большом зале и лениво ковыряю яичницу с беконом. А тут Флинт лапает Малфоя за задницу.



Сначала мне смешно. С кем еще? С Крэббом и Гойлом, жирными обезьянами? С остальными слизеринскими ублюдками? А, может быть, даже с этой сальноволосой летучей мышью? Черт, да он, наверное, без своей засаленной черной робы еще отвратительнее, похож на бледного слизня. "Я кончил, Малфой. Пятьдесят баллов Слизерину."



Потом я злюсь. Да что эти ублюдки о себе возомнили? Декаданс, бля. Вырожденцы. Впрочем, с их любовью к дядюшке Волди им ничего не остается, как ебать друг друга в задницу.



Эта мысль начинает преследовать меня. Собственно, что я об этом знаю, кроме как из тех фильмов, которые милый братец Дадли прячет под моей старый кроватью в чулане? Какое счастье, мой прекрасный родственник тоже заделался грязным пидором. Иначе откуда у него все эти диски? Да, я их все пересмотрел, пока жил летом у Дурслей. Когда дражайшие родичи уебывали куда-то и оставляли меня наконец одного.



А что? Нежные мальчики ебутся в раздевалке перед бейсбольным матчем. И после. Наверное, в процессе тоже не оставляют друг друга без внимания. Это мне всегда напоминало о наших квиддичных матчах. Интересно, слизеринские игроки тоже раскладывают друг друга перед матчем на скамейках и отсасывают друг другу в душе? Неудивительно тогда, почему они так хреново играют. Сил-то уже нет. Впрочем, оно и к лучшему. Для нас.



*



Малфой должен быть снизу. Он бы прекрасно смотрелся, эдакий падший ангелочек, закусывает губы, пока какой-нибудь мачо в пончо наяривает его. Я даже начинаю иногда представлять это себе, когда мастурбирую. Малфой снизу, огромные члены раздирают его задницу, а потом он лежит, обессилев, в луже крови и спермы. Тихо стонет, влажно облизывает губы.



Сначала меня это не пугает. Даже не занимает. Да мало ли кто что себе воображает, когда дрочит? Однажды меня приснилось, что я инопланетянка, которую имеет в техотсеке космического корабля огромный негр. А Дин утверждает, что ему как-то снилось, что он трахается с Макгонагалл. Мало ли что.



*



Наконец, это становится моей любимой фантазией. Но я все равно не вижу в этом ничего, кроме выплеска собственной ненависти к нему. Нет, сэр, никакого влечения. Я не из таких.



На совместных уроках истории магии развлекаюсь, в деталях представляя сцену, в которой фигурируют Упивающиеся, Малфой и наручники. Это как кино, знаете ли. Думаю, все ученики умеют так отключаться на скучных лекциях. Сверлю взглядом белобрысую макушку и воображаю, как бы он удивился, узнав сюжет моего нынешнего сеанса. Ах да, небольшая деталь – он предал своего отца. Ну нужно же как-то обосновать наручники и насилие? Да, второй мой любимый сюжет обходится и без этого. Процедура, которую я придумал для посвящения в Упивающиеся, довольно экзотична. И эротична.



А у него, наверное, глаза на затылке. Иначе как объяснить, что он заметил, что я на него смотрю. Хотя черт его знает. Может просто решил поиздеваться. Теперь он, знаете ли, не обходит меня за три мили, как обычно, а наоборот, норовит пройти поближе, а главное – задеть меня не рукой, так краем мантии. Как бы случайно, конечно. Да. Даже Рон ничего не заметил, хотя, казалось бы, уж у кого паранойя насчет Малфоя, так это у него. Или это у меня паранойя? Обфантазировался?



Нет, не паранойя, или уж в очень тяжелой форме. С галлюцинациями. Протискиваясь к учительскому столу мимо меня, он ухватил меня за задницу. А потом о чем-то шептался со Снейпом, и посматривал в мою сторону. Ублюдок. Чего он хочет? Кажется, он мне подмигнул.



*



Галлюцинации, кажется, прогрессируют. Теперь я уверен, что он постоянно смотрит на меня. За обедом, за завтраком, за ужином. Из-за этого мне кусок в горло не лезет.



А может быть, он что-то затевает? Может быть, у него задание от Волльдеморта – похитить меня. Или даже сразу убить. Нет, я почему-то уверен, что старик обязательно захочет сделать это сам. Как в голливудских фильмах. Идиот.



*



Какие-то девочки с Хаффлпаффа приглашают меня на прогулку вокруг озера. Утверждают, что я им нравлюсь. Говорят кучу каких-то ненужных слов, но в принципе понятно, что они готовы мне дать. Никак не пойму, то ли обе сразу, то ли все-таки по отдельности. Я на самом деле их даже не особо различаю.



На выходных мы с ними идем в Хогсмид, и я, слишком хорошо представляя себе, что за этим последует, умудряюсь со страху надраться сливочным пивом. Малфой сидит в «Трех метлах» за соседним столиком с коровой Паркинсон и, как мне начинает казаться, с яростью смотрит на мои слюнявые поцелуи с хаффлпаффскими девицами. Что, впрочем, не мешает ему украдкой лапать за грудь эту уродину.



*



Я слишком пьян, кажется, девицы уже не так уж меня обожают, так что бодрый трах мне сегодня не светит. В результате я провожаю девиц до факультетской гостиной и отправляюсь к себе.



Он возникает из ниоткуда:

- Что же мы делаем так поздно в коридоре, а, Поттер? Как префект я обязан снять баллы с твоего факультета, и будь уверен, я сделаю это с удовольствием.



То ли он врет, что уже слишком поздно, то ли прощание с девицами как-то затянулось. В любом случае, ублюдок.



- Отъебись, - говорю, - Малфой. Что, тебе делать больше нечего, как меня караулить.



- Да, - отвечает каким-то странным голосом, - нечего, Поттер.



У него в руке палочка. Он двигается по направлению ко мне, тесня к стене. Я отступаю назад, пока не натыкаюсь спиной на холодные камни. Он все ближе подходит ко мне, с палочкой наизготовку, а я чувствую себя кроликом перед удавом. Вдруг я замечаю, что он выше меня и смотрит чуть сверху вниз.



Он приближает лицо к моему и вдруг прижимается губам к губам. Я стою как в ступоре, пока он не запускает язык мне в рот. Кажется я ору что-то вроде «уебок» и бью его в солнечное сплетение.



*



Он скрючивается и обхватывает одной рукой живот. Три тяжелых вздоха, и он распрямляется и бьет меня по лицу раскрытой ладонью, как девчонка. Я не успеваю опомниться, и тут же звучит «Ступефай». Я оседаю на пол, глаза автоматически закрываются и я не успеваю подготовиться – удар ногой по ребрам слишком внезапен. Потом еще и еще. Чувствуется, что он не целится, бьет, куда попало. Дружки Дадли в моей старой школе знали свое дело лучше. Хотя сейчас я не могу даже скрючиться и принять ту позу, в которой все максимально важное более-менее защищено.



Он заталкивает мне в рот свой галстук, стягивает руки ремнем. Кажется, старое доброе «Вингардиум Левиоса», и я понимаю, что мы уже не в коридоре, а в каком-то заброшенном пыльном классе. Кажется, его руки шарят по моему телу, он неуклюже стаскивает с меня одежду. Я лежу на животе и не вижу его. В мой зад утыкается что-то огромное и горячее. Неужели он всерьез собирается меня трахнуть? Ну нет это несерьезно. Тут он, видимо, понимает, что его член не пройдет так сразу, и всовывает мне в задницу палец, потом два. Потом три. Черт, а вот это уже несколько неприятно.



Все тело горит от ударов, но боль еще не пришла. Он все-таки просовывает в меня свой член и начинает двигаться. Я слышу только его тяжелое дыхание и матерные всхлипы. Теперь боль концентрируется в одном месте. Кажется, меня разрывает на части.



Он дергается на мне, вбивая в каменный пол. Одна мысль - когда же все это кончится. Его руки снова шарят по моему телу, почему-то холодные, настолько же ледяные, насколько адски горячий член, которые все еще вколачивается в меня, как отбойный молоток.



Когда все кончается, он просто встает и уходит, оставив меня на холодном полу, измазанного в крови и сперме. У меня, кстати, стоит.



*



Я запомню это на всю жизнь. Думаю, он это понимает не хуже меня. А если понимает, то поймать его одного будет сложно. Я решаю обождать. Где же я слышал, что месть – блюдо, которое подается холодным? Впрочем, свою я не собираюсь замораживать до абсолютного нуля.



*



Когда я утром почти на карачках приполз в спальню, никто даже не проснулся. Я часа два стоял под душем, пока не понял, что вода совершенно ледяная. Потом – обжигающая. Я не чувствую своего тела, и это – избавление.



*



Кажется, он играет со мной. Ни шагу больше в одиночестве, никаких взглядов в мою сторону, демонстративное невнимание. Ха. Тоже мне, оскорбленная невинность. Или он думает, что я теперь за ним буду бегать?



Я выслеживаю его под мантией-невидимкой. Караулю у входа в подземелья вечерами. Когда-нибудь я его точно поймаю.



*



Месяц слежки, «Ступефай», и вот он лежит на полу, я вижу только его макушку, которую уже успел изучить наизусть, до последнего волоска. Впрочем, я представляю его издевательскую ухмылку, как будто стою с ним лицом к лицу. Пальцы дрожат, путаются в одежде, я чертыхаясь, расстегивая ширинку. Его голое тело светится в темноте. Мне хочется ударить его, но я сдерживаюсь. Пока я стягиваю брюки, у меня опускается. Член в полуподвешенном состоянии и не реагирует на мои вялые поглаживания. Я хватаю Малфоя за волосы и бью головой об пол. Сволочь. Кажется, мне уже все равно. Сажусь на его бедра верхом и снова пытаюсь рукой оживить свой вялый член. Черт. Ничего не выйдет.



Представляю, что бы он сказал сейчас, если бы мог. Я понимаю, что должен смотреть ему в лицо.



Переворачиваю его на спину. У него стоит.



Я вяло, с оттяжкой, бью его по лицу. Один глаз помаргивает, как будто он издевается надо мной.



Как будто против воли, обхватываю рукой его член, чтобы увидеть хоть какую-то реакцию. Усмешка. Или мне кажется? Предполагается, что он не может двигаться.



Снова бью его по лицу.



Как будто под гипнозом, опускаюсь и беру его член в рот. Почти до конца вбираю его в себя, потом. прохожусь языком от головки до корня, поглаживаю яички. Чувствую, что сам начинаю возбуждаться. В тот момент, когда мой член становится достаточно твердым, снова переворачиваю его обмякшее тело на живот, кажется, ударив головой об пол. Вхожу в него неожиданно легко, медленными толчками вбиваю свой член в его задницу. Потом меня несет. Я, кажется, что-то кричу, не знаю даже, злобное или жалобное. Двигаюсь все быстрее, кончаю, слышу чей-то всхлип, то ли свой, то ли его.

Просовываю руку под его тело и только успеваю нащупать член, как он тоже кончает. Ублюдок.



*



Этого совершенно недостаточно. Он еще увидит. Он еще пожалеет.