Автор: Natuzzi
Название: Обратная сторона медали.
Пэйринг: Ремус Люпин/Люциус Малфой
Рэйтинг: NC-17
Предупреждение: принуждение
Саммари: Стоит ли мстить за человека, которому уже все равно.
Disclaimer: Не мое
Фик написан для Ordissa, заказавшей: Люциус/Ремус; Жанр любой, кроме deathfic. Против воли Люца, но при этом Ремус остается во всех отношениях пецарем рычального образа (добрый, благородный и вменяемый). Не школьные годы.
читать дальшеРемус держал в руках старый гобелен с вышитым генеалогическим древом семейства Блэков. Удивительно, что он сохранился после того, как Сириус был так настойчив в его уничтожении. Бродяга почти достиг желаемого. Полотно еще никогда не выглядело столь плачевно. Оно должно было рассказывать о процветании рода, но в нынешнем состоянии могло отразить лишь его упадок. На потемневшей от застарелой грязи ткани прочитать имена было сложно, основание дерева было потерто и съедено молью, а на ветвях зияли выжженные лепестки – единственная память об отверженных членах семейства. Ремус нашел место, где когда-то было вышито имя Сириуса. Именно из-за этого пустого кружочка Сириус ненавидел гобелен. Ремус знал, что другу действительно было наплевать на мнение его семьи, но вместе с тем Сириус очень болезненно воспринял такую маленькую формальность, как удаление его имени с семейной реликвии. Он прятал свою досаду под маской безразличия, но Ремус все равно догадался.
Люпин погладил ветви древа, и его пальцы словно нечаянно остановились там, где должно было быть еще одно имя. Его не выжигали, но он было так затерто, что буквы можно было различить только при большом желании. Люциус Малфой.
- Хочешь отомстить?
Ремус выронил гобелен и обернулся, с удивлением глядя на Фреда Уизли. Совсем он что-то замечтался, раз не заметил, как мальчишка подкрался к нему. Хотя какой он теперь мальчишка, почти одного с ним роста, глаза как у взрослого хищника, и мысли недетские, о мести. Впрочем, как и у всех.
Да, именно так. Люциус Малфой даже сидящий в Азкабане все равно был занозой в заднице. Серьезных неприятностей он естественно не доставлял, но никому не давало покоя, что Малфой находится в пределах досягаемости. И отчего-то всем непременно хотелось отомстить. Введенное военное положение позволило без долгого суда приговорить Люциуса Малофя к Поцелую дементора. Но людям, несколько лет терпевшим показное превосходство его семьи, даже такая мера не казалась справедливым наказанием.
Хотя, и без этого, существовали некоторые препятствия. Магическое сообщество, панически боявшееся дементоров и прекрасно зная, что такое их Поцелуй, было склонно сочувствовать приговоренным к нему. И Дамблдор на одном из собраний выразил серьезные опасения, что если они превратят пособника Вольдеморта в мученика, то Темный лорд получит неожиданную поддержку от тех, кто по глупости сочтет Упивающегося пострадавшим за свою веру. Было сказано это специально или нет, но такая точка зрения мигом оправдала стремление всех членов Ордена феникса к возмездию.
А когда Ремус заметил, что все смотрят на него, стало ясно, кого они выбрали для этой миссии. Конечно, это было более-менее понятно. В доме, который принадлежал Сириусу, каждый угол напоминал о нем и о том, что он остался неотомщенным. Так что расплата за его смерть была очевидным поводом. Какие бы претензии не накопились к Малфою за эти годы, их можно было не вытаскивать из пыльных уголков памяти, когда на поверхности лежало удобное оправдание. А Ремус, как никак оставался самым близким для Сириуса человеком, даже после появления в его жизни Гарри.
Люпин окончательно перестал сопротивляться их ожиданию, когда Дамблдор выхлопотал для Ордена право на последний допрос, и при всех сообщил Ремусу, что дознание лучше провести ему. Но это не значало, что он был готов отвечать на такие прямолинейные заявления.
- Я раздобыл для тебя неплохое зелье. - сказал Фред, поняв, что ответа он не дождется. – Я слышал, в Азкабан нельзя проносить волшебные палочки.
Ремус кивнул. Было в тюрьме такое непонятное правило.
- Поэтому… Вот. – Фред вытащил из кармана маленький плоский флакон. - С этим зельем она тебе и не понадобится. Оно без запаха и цвета, запросто можно сказать, что это капли от чего-нибудь.
- И какое же у него действие на самом деле? – без энтузиазма поинтересовался Ремус. Не то, чтобы он не догадывался, но у него вдруг появилось опасение, что ко времени назначенного допроса, каждый сподобится снабдить его каким-нибудь орудием пытки. Может быть, для остальных это было и очевидно, но он искренне не понимал, почему они решили, что если он пойдет в Азкабан и замучает Малфоя до полусмерти, ему от этого станет легче.
- … основной компонент – желчь дракона. – объяснял Фред. – Поэтому тебе и волшебная палочка то не нужна. Оно ничем не хуже Круциатуса.
Ремус поморщился, готовясь высказать Фреду все, что он думал по этому поводу. Ему не нравилось с самого начала, что личная неприязнь каждого маскируется желанием отомстить за Сириуса. Что в принципе они знали о Сириусе, и кем он был в его жизни? А тем более, что они знали об их отношениях, чтобы так безапелляционно подталкивать его к мести. Вот Фред, в частности. Для него Блэк так и остался почти незнакомцем. Уизли мог ратовать только за собственные счеты с давним обидчиком их семьи. Но он, как и все, ждал, что Ремус это безропотно проглотит.
Хотя… Что уж тут лукавить, он не стал бы терпеть подобные разговоры, и уж конечно никогда не согласился бы на это предприятие, если бы сам не хотел отомстить. У него были кое-какие планы насчет Малфоя. И зелье действительно могло пригодиться.
- Спасибо, Фред. – сдержанно поблагодарил юношу Ремус.
* * *
Маги, работающие на пропускном пункте в Азкабан, последнем отделе, обслуживающимся людьми, были грустными. Можно сказать, что депрессия была их профессиональным заболеванием. Они сознавали, что беспросветная тоска есть ни что иное, как влияние дементоров, поэтому развлекались как могли: пили чай с шоколадными лягушками, фунтами поглощали драже Берри Ботс и читали непристойные журнальчики. Однако эти меры не помогали им стать дружелюбнее с редкими посетителями.
- Сдайте волшебную палочку вон в том отделе. – буркнул волшебник с жидкой козлиной бородкой и вновь углубился в чтение книги.
Ремус прошел в маленькую комнату, где за массивным столом скучал длинноволосый юноша. Совсем молоденький, словно пришел на эту работу сразу после окончания школы. Необычно. Но Ремус удивления не выказал, а просто положил перед ним свою палочку.
- Могу я надеяться, что с ней ничего не случится? – спросил он.
Волшебник тоскливо усмехнулся.
- Мы здесь храним все вещи заключенных. – сказал он так, будто это что-то гарантировало. – Заполните вот эти бланки и оставьте палочку в ячейке. – Он обвел рукой стены, уставленные стеллажами с коробками, банками и ящичками.
Ремус принялся заполнять стандартные графы. Он чувствовал равнодушный взгляд юноши, который находил развлечение, наблюдая, как Ремус выводит слова и соединяет их в фразы.
«Специальные сведения о посетителе».
Оборотень. – подумав, написал Люпин, и тут же услышал рядом тихий испуганный вздох. Он поднял глаза, вопросительно глядя на охранника.
- Вы пришли без документов? – попытался сгладить неловкость тот. - Как вести допрос будете?
- Почему без документов? Они в портфеле, я его в приемной оставил.
Маг покачал головой
- Мне нужно посмотреть. Мы проверяем все вещи, которые приносят посетители.
Ремус понимающе кивнул и уже хотел поставить перо в чернильницу.
- Давайте я схожу. - быстро предложил волшебник, поспешно поднимаясь. – Я принесу, а вы дописывайте.
Люпин закончил все быстро, успел как раз к тому моменту, когда молодой волшебник вернулся с его портфелем и в сопровождении Козлиной бородки.
- Нам нужно обыскать вас. – строго сказал мужчина. Этот не боялся, но явно был в смятении от непредвиденной ситуации. Видимо, ему не предоставили заранее «специальных сведений о посетителе».
Ремус послушно поднял руки.
- Полегче, - предупредил он, у меня там раны остались с прошлого полнолуния.
Пока Козлиная бородка неуверенно хлопал его по бокам, он краем глаза наблюдал за молодым волшебником, перебирающим его документы.
- А это что? – спросил тот, выуживая из недр портфеля склянку с зельем Фреда.
- Это мазь от моих ран. – быстро сказал Ремус. – Они иногда гноятся.
Обыскивающий охранник живо отдернул руки. Он сделал движение, будто хотел вытереть ладони о мантию, но в последний момент сдержался. Ремус в свою очередь тоже воздержался от усмешки. Личный досмотр можно было считать оконченным. Он потянулся к портфелю. Юноша вернул его, но пузырек поставил рядом с заполненными бланками.
- Зелье придется оставить тут, мистер Люпин. Правила. Я положу его к вашей палочке.
Скверно.
- Нет такого правила. - после паузы сказал Ремус. – Я прочитал их все перед посещением. Там нет запрета на лекарства.
- В сам Азкабан по описи и предварительной договоренности. - А вы ведь только на допрос, и вы не предупреждали.
- Бюрократия. – проворчал Ремус себе под нос. Он быстро развернулся, взмахнув полами мантии, и без приглашения направился к комнате допросов. Жалкий способ продемонстрировать свою власть. Наверняка это из-за того, что он оборотень.
Но зелье действительно было необходимо. С помощью него он собирался достичь желаемого эффекта. А теперь придется все делать самому. Если бы он только мог такое предположить, то подготовился бы, продумал, что и как делать. Он предпочел бы не импровизировать в таком деле. Ох, только бы не отступить…
Подходя к комнате допросов, Ремус чувствовал, как сгущается тягостное ощущение безнадежности. А ведь это еще не сам Азкабан.
* * *
Люциус сидел за столом, подперев голову рукой, и равнодушно взирал на огонек стоящей перед ним свечи. Появление Ремуса стало для него неожиданностью. Удивление озарило его тусклый взгляд, но уже через мгновение он угас, и отражение пламени свечи вновь стало единственным огнем, горевшим в его глазах.
Ремус огляделся, отыскивая взглядом предметы, свидетельствующие о том, что за ними следят. Ничего такого не было. Маленькая холодная комната, похожая на каменный мешок не содержала никаких сюрпризов. Но может быть здесь используются специальные заклинания, которые просто так не обнаружишь. Ремус не верил, что охранники не следят за ходом допросов. Дьявол. Нужно было заготовить хотя бы формальные вопросы.
- Ты мстить пришел? – вдруг прохрипел Люциус.
Ремус вздрогнул. Малфой словно и не смотрел на него. Просто сменил направление взгляда, и теперь его взор упирался прямо в Ремуса.
Люпин нахмурился. С него было достаточно, что все окружающие повторяли это слово раз за разом. Словно он уже и не был самим собой, а стал примитивным инструментом с одной-единственной функцией.
Внезапно выражение лица Люциуса изменилось. Его губы растянулись в тонкий хищный оскал. Ремус чуть не отшатнулся, он был готов поверить, что Малфой сошел с ума, не выдержав даже короткого заключения в Азкабане.
- Ах, бедный Сириус. – хрипло, но с неизменным сарказмом протянул Малфой. – Мы столько лет держали тебя в Азкабане, считая убийцей, что теперь обязаны отомстить за твою глупость!
Крик словно взрыв, враз перевернувший его сознание.
Отбросив в сторону портфель, Ремус в мгновение ока подскочил к Малфою и одним ударом он сшиб его со стула. Люциус вскочил на ноги и потрогал разбитую губу, недоуменно посмотрел на красные капли, окрасившие кончики пальцев. Из своего апатичного состояния он вышел слишком стремительно и неуловимым движением скользнул к Ремусу.
Люпин был рад. Ему было бы гораздо сложнее начать, если бы Малфой сидел спокойно и не сопротивлялся. А так он может быть тем, кем его считают – мстителем, палачом, чудовищем. Подойдет любое.
Они наткнулись на стол, сбили стулья, подсвечник упал на пол и покатился в угол. Язычок пламени зашипел и сделал попытку дотянуться до листов пергамента, рассыпавшихся из портфеля Ремуса. Но все они лежали слишком далеко, и пламя, жалобно зашипев, погасло.
Мужчины оказались в темноте. Ремус не сдержался и довольно фыркнул. Рядом в сердцах выругался Люциус. Он явно не собирался отступать даже в заведомо проигрышной для себя ситуации, и просто вслепую бросился туда, где в последний раз видел Ремуса.
Малфой не рассчитывал на победу, поэтому дрался, не экономя ни сил, ни дыхания. Его реакции были гораздо быстрее, а ориентация в темноте гораздо лучше, чем рассчитывал Люпин. Но все же человеку не тягаться с оборотнем. Ремус повалил его на стол и прижал собой, замер на мгновение, смакуя пробежавшую по телу дрожь. Он быстро дернул свой ворот, расстегивая мантию.
- О, Мерлин! – тоскливо произнес Малфой. – Ты собрался меня изнасиловать, оплот кротости и справедливости?
Ремус слегка сжал ему горло.
- Я не хочу, чтобы ты разговаривал. – тихо приказал он.
- А то что? Боишься услышать немного неприятной правды?
В ответ, Ремус сдавил пальцы сильнее и начал быстро срывать с него одежду. Сквозь звуки рвущейся ткани, он слышал, как из горла Малфоя вырывается хрип злобы и отчаяния, но он ослабил хватку только, когда этот хрип перешел в стон полузадушенного человека.
Ремус видел Люциуса в темноте почти так же хорошо, как и при свете. Малфой тоже пытался поймать его взгляд, но пока еще не до такой степени привык к темноте.
- Люпин… – начал он.
- Заткнись. – оборвал его Ремус. Он укусил Люциуса за верхнюю губу и сильно сжал его яйца.
Мужчина издал удивленно-негодующий вскрик, под который Ремус отпустил его горло совсем. Мало кому придет в голову сопротивляться, когда любое неверное движение чревато весьма неприятной потерей.
Ремус поднял ноги Люциуса и присел на корточки. Продолжая ритмично сжимать его яйца, он вылизывал его задницу, все больше уделяя внимание расщелине меж ягодиц. В качестве поощрения ему доставались такие отборные ругательства-проклятья, что они могли бы раскрошить стены этой камеры, как засохшую булку, если бы магические силы Малфоя не ослабли.
Впечатленный Ремус решил растянуть его получше и добавил к языку пальцы. Он дразнил мужчину хаотичными ласками, вставляя ему в анус то один, то сразу три пальца, то обрабатывая его только юрким язычком. Он дождался, когда бедра Малфоя предательски задрожат от нетерпения, и рывком поднялся, практически ложась на него.
Малфой невидяще посмотрел на него и плюнул ему в лицо. Ремус хмыкнул и вытер щеку плечом.
- Если бы ты был ядовитым, я бы сейчас сдох. - с расстановкой сказал он и до основания погрузился в его тело.
Он всегда любил грубоватый секс. Немножко резкости, чтобы сбросить излишнюю учтивость, капельку боли, чтобы чувства обострились. Его это заводило. Люциусу тоже понравилось бы, если бы они находились в другой ситуации. Может ему и сейчас нравится. Малфой запрокинул голову назад, так что Ремус не видел его лица, только острый подбородок и шею с подрагивающим кадыком. Он вполне мог представлять себе, что они находятся не в Азкабане, а в каком-нибудь борделе, где не аврор принуждает его к сексу, а он сам заказал необычную услугу у проститутки. Заплатив двойную цену. Возможно, такая фантазия могла потешить его тщеславие.
Однако Ремус был против того, что Люциус не принимает его в расчет. Все, что бы он сейчас не чувствовал, должно было исходить от Люпина. Иначе это теряло смысл. Ремус нашел в темноте руку Малфоя и переместил ее к нему на член. Накрыв его ладонь своей, он жестко дрочил ему, не обращая внимания на протестующие рыки. Люциус попытался сбросить его кисть, но Люпин только ускорил движения и пальцами другой руки сильно сжал ему сосок.
В момент, когда Люциус готов был кончить, Ремус дернул его на себя, обрушился на него всем телом, и, чувствуя, как выплескивается между ними клейкое семя, с остервенением вцепился зубами в его ключицу. После оргазма тело Малфоя не расслабилось, но обрело бессознательную покорность, которая ударила Люпину в голову еще одной сладостной вспышкой. Он быстро поднялся и опустил взгляд, глядя, как его член движется в растянутом отверстии. Словно не замечая собственных движений, Люциус гладил себя по груди, кружа пальцем вокруг измученного соска. Очень чувственно. Взлетая на пик ощущений, Ремус успел выйти из него, и густая сперма покрыла живот Малфоя белыми как сметана каплями.
Он остановился также резко, как и начал. Теперь только нужно было отдышаться. Малфою тоже. Злополучные стены камеры словно впитали крики и стоны двух мужчин, и теперь остатки этих звуков неохотно растворялись в тишине.
- Вот чего я ненавижу, так это, что каждый раз охранники ухитряются разозлить Авроров перед самым допросом. – с хрипотцой в голосе произнес Малфой. - Я начинаю думать, что это специально.
- Я же сказал тебе не разговаривать.
- Ты можешь сделать что-то хуже?
- Конечно могу. – глухо сказал Ремус. Он замахнулся и коротко врезал Малфою в челюсть. Из-за того, что в темноте Люциус не смог заранее сориентироваться, удар получился точным и сильным, именно таким, какой нужен был Люпину.
Люциус крепко зажмурился и схватился за щеку. Переборов приступ боли, он вытащил изо рта осколок зуба и покатал его меж пальцев, не веря в произошедшее. В темноте его лицо приняло изумленное выражение.
- Люпин, мудак, ты мне зуб выбил! – выпалил Люциус срывающимся голосом. - Ты хоть знаешь, как больно их растить с помощью магии?!
Он молниеносно освободил ногу от захвата, и в грудь Ремусу уперся каблук его сапога. К счастью у Малфоя было слишком мало места, чтобы замахнуться и ударить как следует. Ремус не был настроен на новую драку. Он перехватил удар и вернул его ногу себе на плечо.
- Сплюнь.- он приставил ладонь к щеке Малфоя.
Тот задумался. Даже более-менее привыкнув к темноте, Люциус не видел Люпина настолько хорошо, чтобы судить о его чувствах. Но сейчас ему это было нужно. Тогда он просто коснулся лба Ремуса, пытаясь распознать эмоции наощупь. Его пальцы наткнулись на морщинку между нахмуренных бровей оборотня. Ну и что? Она там так давно, что уже почти ничего не значит. Наконец, что-то поняв для себя, а может просто устав сдерживать во рту кровавую слюну, Малфой чуть повернул голову и сплюнул алую жидкость.
Люпин не долго думая размазал тягучую смесь по его промежности. Люциуса передернуло. Ремус чувствовал, как все мышцы мужчины судорожно напряглись. Он покрепче зафиксировал его ноги, на случай, если Люциус снова вздумает брыкаться.
- Еще, - потребовал Ремус, вновь подставляя ладонь.
Малфой отрицательно качнул головой, и плотно сжав зубы, с отвращением сделал глоток собственной крови. Ремус схватил его за подбородок и сильно нажал большим пальцем на раненную десну. От боли Малфой закатил глаза, и хоть и не закричал, но рот приоткрыл.
Ремус размазывал кровь Люциуса по его бедрам и ягодицам, собирал с губ последние капли и чертил запутанные линии внизу живота. Он не хотел видеть, что у него получилось, поэтому прежде чем отступить запахнул на нем мантию.
Готово. Нужно было уладить пару нюансов и убираться отсюда восвояси. Ремус зажег свечу и поставил ее там же, на полу. Чиститься не стал, все равно заклинание не принесет ощущения чистоты. Люпин запахнул мантию и начал собирать разбросанные свитки, мельком поглядывая на Люциуса. Пятна на теле того, в темноте казавшиеся игрой теней, при свете оказались синяками от неистовых ударов. Он наверняка сломал ему несколько ребер.
Малфой не делал попыток встать и вообще пошевелиться. Он накрыл ладонью раненную ключицу и смотрел в потолок, будто впав в прежний ступор. Остальные повреждения его, казалось, не беспокоили. Как не беспокоило и то, что его тело сейчас представляло собой картину полнейшего разора. Люпин часто оставлял отметины на телах своих любовников, но они всегда напоминали о пережитом удовольствии. Синяки на теле Малфоя… молчали. Как молчат раны, нуждающиеся в лечении.
Это было пугающе. Хотя, наверное, стоило подготовиться и к худшему. Жаль, что Ремус этого не сделал.
- За что ты мне мстишь, Люпин? – вдруг спросил Малфой. Щадя больную десну, он говорил осторожно, так что голос был подобен шелесту опавшей листвы. - Я знаю, что за Блэка. Но вот уточни – за его нелепую смерть, или за то, что мы с ним трахались весь седьмой курс?
Ремус подошел к столу.
- И да и нет.
- Ты хотел быть на моем месте? – без удивления. Без понимания.
«Нет, идиот, я хотел быть на его».
Есть ситуации, когда даже самые убедительные объяснения ничего не изменят. И еще есть моменты, когда оправдания не только излишни, но и опасны. Поэтому он не станет рассказывать Малфою, как он хотел его, как по дурости решил посоветоваться со своим лучшим другом, чем бы завлечь слизеринца, а также о том, как этот близкий друг отговорил его от бредовой идеи во имя репутации колледжа… отговорил только для того, чтобы предложить Малофю себя.
Люпин склонился над Люциусом, практически снова ложась на него.
- Я скажу им, что тебе нужен врач. – прошептал он ему на ухо. - Сюда медиков не вызывают, поэтому тебя отвезут в больницу. – Ремус достал из-за пазухи палочку Малофоя, которую он стащил из хранилища и засунул ее за подкладку его мантии. – Смотри, не упусти этот шанс.
Название: Обратная сторона медали.
Пэйринг: Ремус Люпин/Люциус Малфой
Рэйтинг: NC-17
Предупреждение: принуждение
Саммари: Стоит ли мстить за человека, которому уже все равно.
Disclaimer: Не мое
Фик написан для Ordissa, заказавшей: Люциус/Ремус; Жанр любой, кроме deathfic. Против воли Люца, но при этом Ремус остается во всех отношениях пецарем рычального образа (добрый, благородный и вменяемый). Не школьные годы.
читать дальшеРемус держал в руках старый гобелен с вышитым генеалогическим древом семейства Блэков. Удивительно, что он сохранился после того, как Сириус был так настойчив в его уничтожении. Бродяга почти достиг желаемого. Полотно еще никогда не выглядело столь плачевно. Оно должно было рассказывать о процветании рода, но в нынешнем состоянии могло отразить лишь его упадок. На потемневшей от застарелой грязи ткани прочитать имена было сложно, основание дерева было потерто и съедено молью, а на ветвях зияли выжженные лепестки – единственная память об отверженных членах семейства. Ремус нашел место, где когда-то было вышито имя Сириуса. Именно из-за этого пустого кружочка Сириус ненавидел гобелен. Ремус знал, что другу действительно было наплевать на мнение его семьи, но вместе с тем Сириус очень болезненно воспринял такую маленькую формальность, как удаление его имени с семейной реликвии. Он прятал свою досаду под маской безразличия, но Ремус все равно догадался.
Люпин погладил ветви древа, и его пальцы словно нечаянно остановились там, где должно было быть еще одно имя. Его не выжигали, но он было так затерто, что буквы можно было различить только при большом желании. Люциус Малфой.
- Хочешь отомстить?
Ремус выронил гобелен и обернулся, с удивлением глядя на Фреда Уизли. Совсем он что-то замечтался, раз не заметил, как мальчишка подкрался к нему. Хотя какой он теперь мальчишка, почти одного с ним роста, глаза как у взрослого хищника, и мысли недетские, о мести. Впрочем, как и у всех.
Да, именно так. Люциус Малфой даже сидящий в Азкабане все равно был занозой в заднице. Серьезных неприятностей он естественно не доставлял, но никому не давало покоя, что Малфой находится в пределах досягаемости. И отчего-то всем непременно хотелось отомстить. Введенное военное положение позволило без долгого суда приговорить Люциуса Малофя к Поцелую дементора. Но людям, несколько лет терпевшим показное превосходство его семьи, даже такая мера не казалась справедливым наказанием.
Хотя, и без этого, существовали некоторые препятствия. Магическое сообщество, панически боявшееся дементоров и прекрасно зная, что такое их Поцелуй, было склонно сочувствовать приговоренным к нему. И Дамблдор на одном из собраний выразил серьезные опасения, что если они превратят пособника Вольдеморта в мученика, то Темный лорд получит неожиданную поддержку от тех, кто по глупости сочтет Упивающегося пострадавшим за свою веру. Было сказано это специально или нет, но такая точка зрения мигом оправдала стремление всех членов Ордена феникса к возмездию.
А когда Ремус заметил, что все смотрят на него, стало ясно, кого они выбрали для этой миссии. Конечно, это было более-менее понятно. В доме, который принадлежал Сириусу, каждый угол напоминал о нем и о том, что он остался неотомщенным. Так что расплата за его смерть была очевидным поводом. Какие бы претензии не накопились к Малфою за эти годы, их можно было не вытаскивать из пыльных уголков памяти, когда на поверхности лежало удобное оправдание. А Ремус, как никак оставался самым близким для Сириуса человеком, даже после появления в его жизни Гарри.
Люпин окончательно перестал сопротивляться их ожиданию, когда Дамблдор выхлопотал для Ордена право на последний допрос, и при всех сообщил Ремусу, что дознание лучше провести ему. Но это не значало, что он был готов отвечать на такие прямолинейные заявления.
- Я раздобыл для тебя неплохое зелье. - сказал Фред, поняв, что ответа он не дождется. – Я слышал, в Азкабан нельзя проносить волшебные палочки.
Ремус кивнул. Было в тюрьме такое непонятное правило.
- Поэтому… Вот. – Фред вытащил из кармана маленький плоский флакон. - С этим зельем она тебе и не понадобится. Оно без запаха и цвета, запросто можно сказать, что это капли от чего-нибудь.
- И какое же у него действие на самом деле? – без энтузиазма поинтересовался Ремус. Не то, чтобы он не догадывался, но у него вдруг появилось опасение, что ко времени назначенного допроса, каждый сподобится снабдить его каким-нибудь орудием пытки. Может быть, для остальных это было и очевидно, но он искренне не понимал, почему они решили, что если он пойдет в Азкабан и замучает Малфоя до полусмерти, ему от этого станет легче.
- … основной компонент – желчь дракона. – объяснял Фред. – Поэтому тебе и волшебная палочка то не нужна. Оно ничем не хуже Круциатуса.
Ремус поморщился, готовясь высказать Фреду все, что он думал по этому поводу. Ему не нравилось с самого начала, что личная неприязнь каждого маскируется желанием отомстить за Сириуса. Что в принципе они знали о Сириусе, и кем он был в его жизни? А тем более, что они знали об их отношениях, чтобы так безапелляционно подталкивать его к мести. Вот Фред, в частности. Для него Блэк так и остался почти незнакомцем. Уизли мог ратовать только за собственные счеты с давним обидчиком их семьи. Но он, как и все, ждал, что Ремус это безропотно проглотит.
Хотя… Что уж тут лукавить, он не стал бы терпеть подобные разговоры, и уж конечно никогда не согласился бы на это предприятие, если бы сам не хотел отомстить. У него были кое-какие планы насчет Малфоя. И зелье действительно могло пригодиться.
- Спасибо, Фред. – сдержанно поблагодарил юношу Ремус.
* * *
Маги, работающие на пропускном пункте в Азкабан, последнем отделе, обслуживающимся людьми, были грустными. Можно сказать, что депрессия была их профессиональным заболеванием. Они сознавали, что беспросветная тоска есть ни что иное, как влияние дементоров, поэтому развлекались как могли: пили чай с шоколадными лягушками, фунтами поглощали драже Берри Ботс и читали непристойные журнальчики. Однако эти меры не помогали им стать дружелюбнее с редкими посетителями.
- Сдайте волшебную палочку вон в том отделе. – буркнул волшебник с жидкой козлиной бородкой и вновь углубился в чтение книги.
Ремус прошел в маленькую комнату, где за массивным столом скучал длинноволосый юноша. Совсем молоденький, словно пришел на эту работу сразу после окончания школы. Необычно. Но Ремус удивления не выказал, а просто положил перед ним свою палочку.
- Могу я надеяться, что с ней ничего не случится? – спросил он.
Волшебник тоскливо усмехнулся.
- Мы здесь храним все вещи заключенных. – сказал он так, будто это что-то гарантировало. – Заполните вот эти бланки и оставьте палочку в ячейке. – Он обвел рукой стены, уставленные стеллажами с коробками, банками и ящичками.
Ремус принялся заполнять стандартные графы. Он чувствовал равнодушный взгляд юноши, который находил развлечение, наблюдая, как Ремус выводит слова и соединяет их в фразы.
«Специальные сведения о посетителе».
Оборотень. – подумав, написал Люпин, и тут же услышал рядом тихий испуганный вздох. Он поднял глаза, вопросительно глядя на охранника.
- Вы пришли без документов? – попытался сгладить неловкость тот. - Как вести допрос будете?
- Почему без документов? Они в портфеле, я его в приемной оставил.
Маг покачал головой
- Мне нужно посмотреть. Мы проверяем все вещи, которые приносят посетители.
Ремус понимающе кивнул и уже хотел поставить перо в чернильницу.
- Давайте я схожу. - быстро предложил волшебник, поспешно поднимаясь. – Я принесу, а вы дописывайте.
Люпин закончил все быстро, успел как раз к тому моменту, когда молодой волшебник вернулся с его портфелем и в сопровождении Козлиной бородки.
- Нам нужно обыскать вас. – строго сказал мужчина. Этот не боялся, но явно был в смятении от непредвиденной ситуации. Видимо, ему не предоставили заранее «специальных сведений о посетителе».
Ремус послушно поднял руки.
- Полегче, - предупредил он, у меня там раны остались с прошлого полнолуния.
Пока Козлиная бородка неуверенно хлопал его по бокам, он краем глаза наблюдал за молодым волшебником, перебирающим его документы.
- А это что? – спросил тот, выуживая из недр портфеля склянку с зельем Фреда.
- Это мазь от моих ран. – быстро сказал Ремус. – Они иногда гноятся.
Обыскивающий охранник живо отдернул руки. Он сделал движение, будто хотел вытереть ладони о мантию, но в последний момент сдержался. Ремус в свою очередь тоже воздержался от усмешки. Личный досмотр можно было считать оконченным. Он потянулся к портфелю. Юноша вернул его, но пузырек поставил рядом с заполненными бланками.
- Зелье придется оставить тут, мистер Люпин. Правила. Я положу его к вашей палочке.
Скверно.
- Нет такого правила. - после паузы сказал Ремус. – Я прочитал их все перед посещением. Там нет запрета на лекарства.
- В сам Азкабан по описи и предварительной договоренности. - А вы ведь только на допрос, и вы не предупреждали.
- Бюрократия. – проворчал Ремус себе под нос. Он быстро развернулся, взмахнув полами мантии, и без приглашения направился к комнате допросов. Жалкий способ продемонстрировать свою власть. Наверняка это из-за того, что он оборотень.
Но зелье действительно было необходимо. С помощью него он собирался достичь желаемого эффекта. А теперь придется все делать самому. Если бы он только мог такое предположить, то подготовился бы, продумал, что и как делать. Он предпочел бы не импровизировать в таком деле. Ох, только бы не отступить…
Подходя к комнате допросов, Ремус чувствовал, как сгущается тягостное ощущение безнадежности. А ведь это еще не сам Азкабан.
* * *
Люциус сидел за столом, подперев голову рукой, и равнодушно взирал на огонек стоящей перед ним свечи. Появление Ремуса стало для него неожиданностью. Удивление озарило его тусклый взгляд, но уже через мгновение он угас, и отражение пламени свечи вновь стало единственным огнем, горевшим в его глазах.
Ремус огляделся, отыскивая взглядом предметы, свидетельствующие о том, что за ними следят. Ничего такого не было. Маленькая холодная комната, похожая на каменный мешок не содержала никаких сюрпризов. Но может быть здесь используются специальные заклинания, которые просто так не обнаружишь. Ремус не верил, что охранники не следят за ходом допросов. Дьявол. Нужно было заготовить хотя бы формальные вопросы.
- Ты мстить пришел? – вдруг прохрипел Люциус.
Ремус вздрогнул. Малфой словно и не смотрел на него. Просто сменил направление взгляда, и теперь его взор упирался прямо в Ремуса.
Люпин нахмурился. С него было достаточно, что все окружающие повторяли это слово раз за разом. Словно он уже и не был самим собой, а стал примитивным инструментом с одной-единственной функцией.
Внезапно выражение лица Люциуса изменилось. Его губы растянулись в тонкий хищный оскал. Ремус чуть не отшатнулся, он был готов поверить, что Малфой сошел с ума, не выдержав даже короткого заключения в Азкабане.
- Ах, бедный Сириус. – хрипло, но с неизменным сарказмом протянул Малфой. – Мы столько лет держали тебя в Азкабане, считая убийцей, что теперь обязаны отомстить за твою глупость!
Крик словно взрыв, враз перевернувший его сознание.
Отбросив в сторону портфель, Ремус в мгновение ока подскочил к Малфою и одним ударом он сшиб его со стула. Люциус вскочил на ноги и потрогал разбитую губу, недоуменно посмотрел на красные капли, окрасившие кончики пальцев. Из своего апатичного состояния он вышел слишком стремительно и неуловимым движением скользнул к Ремусу.
Люпин был рад. Ему было бы гораздо сложнее начать, если бы Малфой сидел спокойно и не сопротивлялся. А так он может быть тем, кем его считают – мстителем, палачом, чудовищем. Подойдет любое.
Они наткнулись на стол, сбили стулья, подсвечник упал на пол и покатился в угол. Язычок пламени зашипел и сделал попытку дотянуться до листов пергамента, рассыпавшихся из портфеля Ремуса. Но все они лежали слишком далеко, и пламя, жалобно зашипев, погасло.
Мужчины оказались в темноте. Ремус не сдержался и довольно фыркнул. Рядом в сердцах выругался Люциус. Он явно не собирался отступать даже в заведомо проигрышной для себя ситуации, и просто вслепую бросился туда, где в последний раз видел Ремуса.
Малфой не рассчитывал на победу, поэтому дрался, не экономя ни сил, ни дыхания. Его реакции были гораздо быстрее, а ориентация в темноте гораздо лучше, чем рассчитывал Люпин. Но все же человеку не тягаться с оборотнем. Ремус повалил его на стол и прижал собой, замер на мгновение, смакуя пробежавшую по телу дрожь. Он быстро дернул свой ворот, расстегивая мантию.
- О, Мерлин! – тоскливо произнес Малфой. – Ты собрался меня изнасиловать, оплот кротости и справедливости?
Ремус слегка сжал ему горло.
- Я не хочу, чтобы ты разговаривал. – тихо приказал он.
- А то что? Боишься услышать немного неприятной правды?
В ответ, Ремус сдавил пальцы сильнее и начал быстро срывать с него одежду. Сквозь звуки рвущейся ткани, он слышал, как из горла Малфоя вырывается хрип злобы и отчаяния, но он ослабил хватку только, когда этот хрип перешел в стон полузадушенного человека.
Ремус видел Люциуса в темноте почти так же хорошо, как и при свете. Малфой тоже пытался поймать его взгляд, но пока еще не до такой степени привык к темноте.
- Люпин… – начал он.
- Заткнись. – оборвал его Ремус. Он укусил Люциуса за верхнюю губу и сильно сжал его яйца.
Мужчина издал удивленно-негодующий вскрик, под который Ремус отпустил его горло совсем. Мало кому придет в голову сопротивляться, когда любое неверное движение чревато весьма неприятной потерей.
Ремус поднял ноги Люциуса и присел на корточки. Продолжая ритмично сжимать его яйца, он вылизывал его задницу, все больше уделяя внимание расщелине меж ягодиц. В качестве поощрения ему доставались такие отборные ругательства-проклятья, что они могли бы раскрошить стены этой камеры, как засохшую булку, если бы магические силы Малфоя не ослабли.
Впечатленный Ремус решил растянуть его получше и добавил к языку пальцы. Он дразнил мужчину хаотичными ласками, вставляя ему в анус то один, то сразу три пальца, то обрабатывая его только юрким язычком. Он дождался, когда бедра Малфоя предательски задрожат от нетерпения, и рывком поднялся, практически ложась на него.
Малфой невидяще посмотрел на него и плюнул ему в лицо. Ремус хмыкнул и вытер щеку плечом.
- Если бы ты был ядовитым, я бы сейчас сдох. - с расстановкой сказал он и до основания погрузился в его тело.
Он всегда любил грубоватый секс. Немножко резкости, чтобы сбросить излишнюю учтивость, капельку боли, чтобы чувства обострились. Его это заводило. Люциусу тоже понравилось бы, если бы они находились в другой ситуации. Может ему и сейчас нравится. Малфой запрокинул голову назад, так что Ремус не видел его лица, только острый подбородок и шею с подрагивающим кадыком. Он вполне мог представлять себе, что они находятся не в Азкабане, а в каком-нибудь борделе, где не аврор принуждает его к сексу, а он сам заказал необычную услугу у проститутки. Заплатив двойную цену. Возможно, такая фантазия могла потешить его тщеславие.
Однако Ремус был против того, что Люциус не принимает его в расчет. Все, что бы он сейчас не чувствовал, должно было исходить от Люпина. Иначе это теряло смысл. Ремус нашел в темноте руку Малфоя и переместил ее к нему на член. Накрыв его ладонь своей, он жестко дрочил ему, не обращая внимания на протестующие рыки. Люциус попытался сбросить его кисть, но Люпин только ускорил движения и пальцами другой руки сильно сжал ему сосок.
В момент, когда Люциус готов был кончить, Ремус дернул его на себя, обрушился на него всем телом, и, чувствуя, как выплескивается между ними клейкое семя, с остервенением вцепился зубами в его ключицу. После оргазма тело Малфоя не расслабилось, но обрело бессознательную покорность, которая ударила Люпину в голову еще одной сладостной вспышкой. Он быстро поднялся и опустил взгляд, глядя, как его член движется в растянутом отверстии. Словно не замечая собственных движений, Люциус гладил себя по груди, кружа пальцем вокруг измученного соска. Очень чувственно. Взлетая на пик ощущений, Ремус успел выйти из него, и густая сперма покрыла живот Малфоя белыми как сметана каплями.
Он остановился также резко, как и начал. Теперь только нужно было отдышаться. Малфою тоже. Злополучные стены камеры словно впитали крики и стоны двух мужчин, и теперь остатки этих звуков неохотно растворялись в тишине.
- Вот чего я ненавижу, так это, что каждый раз охранники ухитряются разозлить Авроров перед самым допросом. – с хрипотцой в голосе произнес Малфой. - Я начинаю думать, что это специально.
- Я же сказал тебе не разговаривать.
- Ты можешь сделать что-то хуже?
- Конечно могу. – глухо сказал Ремус. Он замахнулся и коротко врезал Малфою в челюсть. Из-за того, что в темноте Люциус не смог заранее сориентироваться, удар получился точным и сильным, именно таким, какой нужен был Люпину.
Люциус крепко зажмурился и схватился за щеку. Переборов приступ боли, он вытащил изо рта осколок зуба и покатал его меж пальцев, не веря в произошедшее. В темноте его лицо приняло изумленное выражение.
- Люпин, мудак, ты мне зуб выбил! – выпалил Люциус срывающимся голосом. - Ты хоть знаешь, как больно их растить с помощью магии?!
Он молниеносно освободил ногу от захвата, и в грудь Ремусу уперся каблук его сапога. К счастью у Малфоя было слишком мало места, чтобы замахнуться и ударить как следует. Ремус не был настроен на новую драку. Он перехватил удар и вернул его ногу себе на плечо.
- Сплюнь.- он приставил ладонь к щеке Малфоя.
Тот задумался. Даже более-менее привыкнув к темноте, Люциус не видел Люпина настолько хорошо, чтобы судить о его чувствах. Но сейчас ему это было нужно. Тогда он просто коснулся лба Ремуса, пытаясь распознать эмоции наощупь. Его пальцы наткнулись на морщинку между нахмуренных бровей оборотня. Ну и что? Она там так давно, что уже почти ничего не значит. Наконец, что-то поняв для себя, а может просто устав сдерживать во рту кровавую слюну, Малфой чуть повернул голову и сплюнул алую жидкость.
Люпин не долго думая размазал тягучую смесь по его промежности. Люциуса передернуло. Ремус чувствовал, как все мышцы мужчины судорожно напряглись. Он покрепче зафиксировал его ноги, на случай, если Люциус снова вздумает брыкаться.
- Еще, - потребовал Ремус, вновь подставляя ладонь.
Малфой отрицательно качнул головой, и плотно сжав зубы, с отвращением сделал глоток собственной крови. Ремус схватил его за подбородок и сильно нажал большим пальцем на раненную десну. От боли Малфой закатил глаза, и хоть и не закричал, но рот приоткрыл.
Ремус размазывал кровь Люциуса по его бедрам и ягодицам, собирал с губ последние капли и чертил запутанные линии внизу живота. Он не хотел видеть, что у него получилось, поэтому прежде чем отступить запахнул на нем мантию.
Готово. Нужно было уладить пару нюансов и убираться отсюда восвояси. Ремус зажег свечу и поставил ее там же, на полу. Чиститься не стал, все равно заклинание не принесет ощущения чистоты. Люпин запахнул мантию и начал собирать разбросанные свитки, мельком поглядывая на Люциуса. Пятна на теле того, в темноте казавшиеся игрой теней, при свете оказались синяками от неистовых ударов. Он наверняка сломал ему несколько ребер.
Малфой не делал попыток встать и вообще пошевелиться. Он накрыл ладонью раненную ключицу и смотрел в потолок, будто впав в прежний ступор. Остальные повреждения его, казалось, не беспокоили. Как не беспокоило и то, что его тело сейчас представляло собой картину полнейшего разора. Люпин часто оставлял отметины на телах своих любовников, но они всегда напоминали о пережитом удовольствии. Синяки на теле Малфоя… молчали. Как молчат раны, нуждающиеся в лечении.
Это было пугающе. Хотя, наверное, стоило подготовиться и к худшему. Жаль, что Ремус этого не сделал.
- За что ты мне мстишь, Люпин? – вдруг спросил Малфой. Щадя больную десну, он говорил осторожно, так что голос был подобен шелесту опавшей листвы. - Я знаю, что за Блэка. Но вот уточни – за его нелепую смерть, или за то, что мы с ним трахались весь седьмой курс?
Ремус подошел к столу.
- И да и нет.
- Ты хотел быть на моем месте? – без удивления. Без понимания.
«Нет, идиот, я хотел быть на его».
Есть ситуации, когда даже самые убедительные объяснения ничего не изменят. И еще есть моменты, когда оправдания не только излишни, но и опасны. Поэтому он не станет рассказывать Малфою, как он хотел его, как по дурости решил посоветоваться со своим лучшим другом, чем бы завлечь слизеринца, а также о том, как этот близкий друг отговорил его от бредовой идеи во имя репутации колледжа… отговорил только для того, чтобы предложить Малофю себя.
Люпин склонился над Люциусом, практически снова ложась на него.
- Я скажу им, что тебе нужен врач. – прошептал он ему на ухо. - Сюда медиков не вызывают, поэтому тебя отвезут в больницу. – Ремус достал из-за пазухи палочку Малофоя, которую он стащил из хранилища и засунул ее за подкладку его мантии. – Смотри, не упусти этот шанс.
-
-
11.05.2005 в 17:18Скорее нравится, чем нет... Но пока еще точно не решила.
Надо обдумать и перечитать еще раз.
Спасибо!
Ордисса
-
-
12.05.2005 в 02:04очень чувственно, совсем не похоже на принуждение...
и Рем...так, как он вел себя...зародилась догадка, КАК все это кончится
надо ли говорить, что увлекательно, логично, правдоподобно?
Чудесный Ремус! И Люциус, без надрыва и лишнего пафоса.
и Сириус...всегда Сириус
Спасибо огромное
просто слов нет
-
-
12.05.2005 в 02:17Ловко, на одном дыхании, ярко
Спасиб
-
-
12.05.2005 в 10:31Настроение Вы мне подняли сильно. Спасибо.
-
-
12.05.2005 в 16:44прочитав, все фики феста *на данный момент* нашла-таки лучший по моему скромному ИМХО. *прыгает по темке*
Объяснять почему просто бесполезно - просто лучший. Спасиб! Спасиб! Спасиб!!
-
-
13.05.2005 в 17:13Ремус - свинья.
Малфоя жалко.
После таких фиков с особенной силой начинаешь поддерживать женевскую конвенцию о правах военнопленных
-
-
13.05.2005 в 21:25Ремус - свинья? А по-моему, он моему заказу полностью соответствует. Ему есть за что ненавидеть Малфоя, и есть за что ему мстить. Но, тем не менее, он дает ему шанс на свободу. А то, как он это делает... Не думаю, что у него был другой способ вытащить Малфоя из Азкабана.
Ордисса
-
-
14.05.2005 в 10:40-
-
16.05.2005 в 14:05-
-
26.05.2005 в 04:15